наших желудков и обладала тем преимуществом, что на продолжительное время снимала голодные спазмы. Однако после этого «обеда» у нас осталось всего несколько обрезков веревки.
Жесткая необходимость заставила нас продвигаться окольным путем, и до мыса Сэбин нам оставалось еще 100 миль, а наш путь до Гренландии, если мы встретим большие разводья,[172] мог растянуться до 200 миль. Все эти непредвиденные трудности мы смогли бы преодолеть не менее чем за месяц. Где же, спрашивал я сам себя в отчаянии, где же заполучить средства к существованию на эти 30 суток?
Полоса темных испарений на востоке, милях в 25 от берега, указывала на полынью. На льду не было тюленей и вообще никаких обнадеживающих признаков жизни, только старые медвежьи и песцовые следы оставались на поверхности безрадостного снежного поля, когда мы разбивали лагерь. Последние куски мяса мы оставляли в качестве приманки для медведей, но ни один из них в течение нескольких дней так и не отважился нанести нам визит. Однако постоянный ветер с берега и близость открытой воды все же вселяли в нас надежду.
Однажды, когда мы, как обычно, брели по маршруту, мы увидели медвежьи следы. Эти безмолвные отметины на снегу, видимые в полумраке, возродили в нас надежду на выживание. Вечером 20 марта мы тщательно приготовились к встрече со зверем.
Мы построили иглу несколько прочнее обычного, перед ним устроили из снежных блоков полку, на которой разложили привлекательные кусочки кожи так, чтобы они имитировали лежащего тюленя. Над этим «чучелом» мы приладили петлю. В нее зверю пришлось бы просунуть голову и шею, чтобы схватить приманку. Другие петли были разложены так, чтобы захватить медведя за ноги. Все веревки были надежно прикреплены к льду. В стене дома мы прорезали бойницы и пробили заднюю дверь, через которую можно было убежать или совершить нападение. Мы тщательно заточили наконечники копий и ножи. Когда все было готово, один из нас остался на вахте, а двое прилегли немного отдохнуть. Ждать пришлось недолго. Вскоре мы услышали поскрипывание снега, что послужило нам сигналом к началу сражения. Вытянув вперед маленький черный нос, венчающий длинную шею, зверь приблизился.
В крошечные отверстия в стене он казался огромным. По-видимому, он был голоден, как и мы, и поэтому направился к приманке напрямик. Мы выбили запасную дверь. Авела и Этукишук вышли наружу, один с копьем, другой с гарпуном. Однако я знал, что наши копье, петли, лук и стрелы окажутся бесполезными.
Прошлым летом, когда я только еще предвидел голодную годину, я спрятал последние четыре патрона в своей одежде. Мои ребята не знали об их существовании. Эти патроны предназначались на самый крайний случай, чтобы убить или кого-либо, или самих себя. До сих пор такое отчаянное положение еще не наступало.
Медведь приближался медленными, размеренными шагами, обнюхивая землю там, где лежали шкуры.
Я дернул за веревку. Петля затянулась на шее зверя. Одновременно на рычащего зверя обрушились копье и гарпун.
Началась жестокая схватка. Я извлек из кармана один из драгоценных патронов, вложил его в ружье и отдал ружье Авела, который прицелился и выстрелил. Когда дым рассеялся, истекающий кровью медведь лежал на земле.
Мы ободрали зверя и начали пожирать теплую, источающую пар плоть. Силы снова вернулись к нам. Мы добыли пищу и топливо в изобилии. Мы были спасены! При таком успешном завершении охоты мы могли бы спокойно оставаться на месте и с комфортом дожидаться того времени, когда тюлени начнут принимать солнечные ванны на льду, а с их появлением обеспечить продовольствием наш поход в Гренландию не так уж и трудно.
Однако Гренландия была близка, а для любого эскимоса Гренландия значит куда больше, чем рай на небесах. К этому времени и я по своим убеждениям гоже превратился в эскимоса. Не откладывая дела в долгий ящик, мы наелись досыта отбивных и, как настоящие обжоры, отошли ко сну, чтобы проснуться с новым аппетитом и продолжить насыщение. К тому же нам действительно стоило съесть побольше медвежатины, чтобы облегчить нарты. Когда продолжать обжорство стало невмоготу, мы тронулись в путь к родным берегам, волоча за собой нарты, перегруженные спасительной добычей.
Однако нас ожидали тревожные дни. Штормы, следовавшие один за другим, высоченные торосы, глубокий снег то и дело задерживали нас и удлиняли нам путь, застилая черным горизонт. Когда после невероятных усилий мы достигли мыса Сэбин, наш запас продовольствия снова был на исходе.
На этом мысе разыгралась одна из самых печальных трагедий в Арктике. Там умерли от голода большинство членов экспедиции Грили. Несколько современных путешественников, включая мистера Пири, побывав в этих местах, не преминули резко отозваться о руководстве экспедицией. В серии своих последних статей в «Хэмптон мэгэзин» Пири снова попытался бросить тень на генерала Грили. По истечении 40 лет довольно легко указывать на ошибки предшественников и таким образом пытаться умалить достижения и усилия других. Справедливо ли это? Я оказался на мысе Сэбин, находясь, как и генерал Грили, в полуголодном состоянии. Подобно ему, я сам стал свидетелем, как черные штормовые волны крошат лед и сотрясают стены иглу. Мне тоже пришлось с надеждой и вожделением взирать через смертоносные разводья на землю изобилия. Мне пришлось испытать это, когда за моими плечами был.30-летний экспедиционный опыт, и сам я умирал от голода точно так же, как это происходило с несчастными членами экспедиции Грили. Научные результаты экспедиции в заливе Леди Франклин были настолько полны и так тщательно собраны, что ни одной последующей арктической экспедиции не удалось добиться таких результатов. Опубликованный отчет Грили полностью реабилитировал его как руководителя экспедиции и разоблачил все нечестные инсинуации его оппонентов.
На побережье Этукишук обратил мое внимание на несколько могил, некоторые из них были вскрыты. В других местах мы видели незахороненные человеческие кости. Они были разбросаны повсюду, их клевали вороны, грызли песцы и волки. С чувством скорби открыл я одну из самых мрачных страниц арктической истории. Когда в 1901 г. пароход «Эри» повернул обратно, много эскимосов остались с Пири на мысе Сэбин. Вскоре все они заболели болезнью, которую привез им корабль мистера Пири [Из-за отсутствия бактерий в Арктике защитные свойства организма представителей многих северных народов, включая эскимосов, ослаблены. После контактов с белыми пришельцами это послужило одной из причин возникновения многих губительных эпидемий. В процессе длительного общения с европейцами такая особенность организма коренных жителей Гренландии, находящихся на крайне низком уровне общественного развития, стала одним из социальных факторов, весьма неблагоприятно повлиявшим на их жизнь.
Там не было ни медикаментов, ни врача. Доктор Т. Ф. Дедрик, который преданно
служил мистеру Пири, был уволен без выплаты вознаграждения за то, что выразил недовольство по этому поводу. Однако Дедрик отказался возвращаться домой, чтобы не оставить экспедицию без медицинской помощи. Он остался в Эта, проживая с эскимосами в подземном жилище, пожертвовав домашним комфортом и личными интересами ради поддержания своей репутации врача. Когда наступила зима, доктор Дедрик получил известие об эпидемии и о том, что эскимосам нужна медицинская помощь. Полярной ночью, в шторм он пересек полный опасности пролив Смит и предложил Пири свою помощь для того, чтобы спасти эскимосов. Пири запретил Дедрику даже пытаться лечить больных людей. Многие месяцы Дедрик жил без цивилизованной пищи, он сам был нездоров после ужасного путешествия через штормовое море и льды. Прежде чем пуститься в обратный путь, он попросил немного кофе, сахара и галет. Пири отказал ему и в этом. Доктор Дедрик вернулся. Туземцы умерли от боли и лихорадки. Именно их кости и рассеяны по той дикой пустыне. Кто же несет ответственность за смерть этих людей?
«Пири тиглипо сориаксуа» (Пири украл железный камень), — повторяют теперь с горечью эскимосы. В 1897 г. случилось так, что музеи заинтересовались эскимосами и так называемым «Звездным камнем», которым те владели. Эскимосы передавали этот камень из поколения в поколение. Он был собственностью всего племени. Начиная с каменного века эскимосы откалывали от этого камня кусочки железа для изготовления оружия. Без согласия эскимосов Пири забрал этот метеорит на свой корабль. Также без согласия эскимосов были взяты на борт группа мужчин, женщин и детей. Все они были доставлены в Нью- Йорк как музейные экспонаты. В Нью-Йорке драгоценный метеорит был продан, однако барыши не были
