Она сглотнула:
— Просто вот так?
Он пожал плечами, стоя к ней спиной:
— Ты же знала условия?
Эти слова прозвучали как насмешка.
— А ты говорил мне, что между тобой и мной нет никаких условий, — ответила Эллери срывающимся голосом. Она не хотела такой боли, но теперь, когда ей стало больно, она ощутила какой-то кураж, рожденный отчаянием. — Лоренцо, я знаю, что повела себя… странно… когда попросила тебя ответить на телефонный звонок. Я испугалась… Это все так ново для меня… Я никогда не испытывала…
— Все кончено, — произнес Лоренцо тихим беспощадным голосом. — Не обременяй себя. Пожалуйста.
Обременять себя? Разве она это делала? Эллери вздрогнула, как от удара. У нее закружилась голова, как будто ее и в самом деле ударили. Причинили боль. Она вдруг подумала, что могла от отчаяния совершенно неправильно истолковать ситуацию.
И тут она вспомнила строки: «Беда! Проклятье ждет меня! — воскликнула Шалот».
«Как правдива эта поэма», — с горечью подумала Эллери. Но ей не подойдет конец этой сентиментальной трагедии. Ее голова стала ясной. Она почувствовала спокойную злость, поднялась и встала перед Лоренцо. Он все еще стоял, повернувшись к ней спиной.
— Прекрасно, — сказала она таким же безжизненным и безапелляционным тоном, как он. — Поскольку все кончено, можешь спать на этой софе.
Она уже подошла к двери спальни, когда Лоренцо заговорил снова:
— Между прочим, это звонил мой помощник с сообщением, что Амелия хочет начать фотосессию на следующей неделе. Гонорар составляет десять тысяч фунтов. Я пришлю тебе чек.
Эллери застыла. Ее рука дрожала, когда она потянулась к ручке двери.
— Отлично, — сказала она и скрылась в спальне.
Глава 12
Эллери проснулась утром с ощущением песка в глазах, ее тело гудело, а на сердце была свинцовая тяжесть. Лучи южного солнца пробивались в окна, а вдали тысячами бриллиантов сверкал Неаполитанский залив.
Мир продолжал жить.
Она посидела какое-то время на кровати, опустив голову, переживая то, что была отвергнута, чувствуя боль потери, потом загнала все эти мысли как можно глубже.
Она тоже продолжала жить.
В джинсах и шерстяной рубашке и с уложенной сумкой Эллери быстрым шагом вошла в гостиную.
Лоренцо был уже выбрит и одет. Он скользнул взглядом по ее одежде, ее сумке, ее решительному лицу и отвернулся. Эллери налила себе чашку кофе и сделала пару глотков. Лоренцо захлопнул свой мобильный телефон:
— Я вызвал тебе такси.
Эллери поставила чашку. Она чувствовала себя хуже чем любовница, она чувствовала себя проституткой.
— Спасибо, но этого не нужно. Я сама смогу добраться.
Глаза Лоренцо потемнели.
— Я забронировал тебе рейс в Лондон. Первый класс. Ты пересядешь в Милане.
— И это тоже, — ответила Эллери сухо, — совершенно не нужно.
Теперь она поняла, что выражало лицо Лоренцо — нетерпение.
— Эллери, тебе не стоит настаивать на своем. Ты не сможешь купить билет на самолет…
— Да нет, смогу, — холодно оборвала его Эллери, — с учетом того, что стала на десять тысяч фунтов богаче.
— Разве эти деньги не должны пойти на дом? — спросил Лоренцо.
— Я не думаю, — холодно сказала она, — что ты должен давать мне советы.
Лоренцо нетерпеливо вздохнул, а Эллери потянулась за своей сумкой. Тот факт, что у нее было разбито сердце, а он выглядел просто усталым и нетерпеливым, привел ее в ярость.
— До свидания, Лоренцо, — холодно сказала она и, не взглянув на него, вышла.
Эллери взяла самый дешевый билет до Лондона. При этом ей предстояло сделать три пересадки и потратить на дорогу двадцать четыре часа. К тому времени, как Эллери вышла наконец в Хитроу note 6, она совершенно выбилась из сил, а ведь ей предстояло ехать дальше.
Она доехала поездом до Бодмина, а там взяла такси, чтобы добраться до коттеджа ее матери возле Пэдстоу. Анна Данант работала библиотекарем и снимала скромный дом на окраине города. За полгода, прошедших с тех пор, как ее мать уехала из Мэддок-Манора, Эллери была здесь всего один раз. Сейчас она оглядела аккуратный сад, приветливый коврик перед дверью, вазу с цветами в окне и обрадовалась тому, что ее мать наладила свою жизнь вдали от поместья. Вдали от воспоминаний.
Мать открыла дверь еще до того, как Эллери успела постучать, и порывисто обняла ее:
— Я так рада, что ты приехала.
— Я тоже, — сказала Эллери. Это было неожиданное решение, которое она приняла за долгие часы своего бесконечного возвращения из Италии.
— Проходи. Я приготовила чай.
— Спасибо. Я совершенно выдохлась.
— Не сомневаюсь. Чего ради тебя понесло в Италию?
Ее мать, все еще элегантная в свои пятьдесят, в джинсах и рубашке, двигалась по крошечной кухоньке. Здесь мало что напоминало простор и монументальность Мэддок-Манора в дни его расцвета, но Эллери знала, что маме здесь неплохо.
Совсем неплохо.
— Я проводила там своего рода отпуск, — сказала она и после паузы добавила: — С одним мужчиной.
Анна замерла с чайником в руке.
— Перспективным? — спросила она, и Эллери грустно улыбнулась:
— Нет.
— Жалко. — Анна налила чай и принесла его в гостиную, примыкающую к кухне. — Меня волнует то, что ты живешь совершенно одна. — Она грустно улыбнулась. — Я знаю, что ты хочешь сохранить этот дом, Эллери, но…
— Все в порядке, — улыбнулась ей в ответ Эллери и отпила чай. — Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты разрешаешь мне оставаться в доме. Я же понимаю, что, если бы ты его продала, ты могла бы устроиться гораздо комфортнее…
Анна замахала руками:
— Эллери, у меня все прекрасно! И разве я могу продать единственный дом, который ты помнишь? Это твое наследство. Я не могу продать то, что не принадлежит мне.
Эллери кивнула, сжимая кружку в руках.
— Спасибо… Мне необходимо пожить там какое-то время. Мне нужно кое о чем подумать. И… надо было уехать, чтобы выработать план на будущее.
— Удалось? — спокойно спросила Анна.
— Да. — Эллери кивнула и поставила кружку. — Да, удалось. Это было нелегко, но я сделала это. И хотела бы обсудить с тобой некоторые идеи.
Анна улыбнулась:
