всех и каждого, кто довел ее до такого состояния.
Блэкмон тронул поводья, и повозка медленно двинулась в путь. Обернувшись и внимательно посмотрев на Эйприл, он неожиданно спросил:
- Так где, ты говоришь, привязана твоя собачонка?
Эйприл удивленно подняла голову, не веря своим ушам.
- Что ты сказал? - прошептала она. Наверное, она ослышалась. Или, может быть, Блэкмон нарочно дразнит ее. Неужели его и впрямь обеспокоила судьба Счастливчика?
Наслаждаясь ее замешательством, верзила рассмеялся.
- Я спросил, где ты оставила свою собаку. Ты ведь говорила, что не хочешь, чтобы она сдохла от голода? Ну, а если не скажешь, где она привязана, как же я смогу забрать ее?
Господи! Неужели и правда?… Эйприл с бьющимся сердцем объяснила Блэкмону, где находится Счастливчик. А вдруг этот громила не шутит? Конечно, Счастливчик всего-навсего дворняга, но больше у нее все равно никого нет. Пес привязан к ней, любит ее, доверяет. Не может же она бросить бедное животное на произвол судьбы!
- Ну, значит, мы сейчас же за ним и поедем, - объявил Блэкмон и подмигнул Эйприл. - Я, конечно, далеко не красавец, милочка, но и не подлец, так и знай.
И он свернул с дороги. Повозка покатила к сараю, где был привязан Счастливчик.
Глава 24
Эйприл сидела в ржавой лохани с холодной водой. Прикосновение дешевого едкого мыла к коже было неприятно, но она знала, что Кейд Блэкмон выполнит свою угрозу и собственноручно вымоет ее, если Эйприл не сделает этого сама. Одно из основных требований в «его» лагере, как он выразился, заключается в том, чтобы женщины мылись ежедневно.
- Я, может быть, и не красавец, - самокритично говорил он, - но я не потерплю, чтобы на мне или на ком-нибудь из вас завелись вши. Так что привыкай мыться каждый день, нравится тебе это или не нравится.
Эйприл попыталась было пожаловаться на отсутствие горячей воды, но Блэкмон только рассмеялся ей в лицо и заявил, что пусть скажет спасибо за то, что в Тарборо есть хотя бы лохань.
- А иначе тебе пришлось бы мыться в ручье. Во-он там!
Смывая мыло, Эйприл посмотрела в окно. Их было два в этой небольшой хижине. «Вон там» означало непроходимый лес. Насколько хватало глаз, вокруг простирались деревья, стволы которых были скрыты густым подлеском и кустарником выше человеческого роста. Поляну, на которой располагалась тюрьма, даже трудно было назвать поляной. Деревья кое-как вырубили, оставив там и сям торчащие пни.
Эта тюрьма располагалась в настоящей глуши и поражала своими скромными размерами. Все узницы содержались в одной камере - как раз в той, где сейчас мылась Эйприл. Вдоль стен стояли двадцать ветхих коек, между которыми оставалось пространство всего в несколько сантиметров. Ни подушек, ни простыней, ни одеял не было - только грубый матрас лежал на каждой кровати. В одном углу стоял длинный, грубо сколоченный стол, в другом - несколько ночных горшков и лохань.
- Раньше здесь была церковь, - объяснил Кейд. - Но людей здесь жило немного, а когда началась война, то и те перебрались отсюда, боялись оставаться одни в этой глуши, когда придут янки.
Эйприл с отвращением огляделась и пробормотала:
- Настоящий свинарник!
- А наши власти и считают преступников свиньями. - Блэкмон фыркнул. - Скотом, подонками, ничтожеством! И в большинстве случаев они правы. Взять хотя бы моих женщин…
Неожиданно его голос смягчился. Он с нежностью провел по руке Эйприл.
- Сдается мне, ты не такая. Получше всех остальных. Я надеюсь, что…
Эйприл отпрянула и принялась яростно тереть место, которого коснулись толстые пальцы Блэкмона.
- Не смей меня трогать! - яростно выкрикнула она. - Да, я теперь узница, но это не значит, что я позволю тебе…
С неожиданным проворством Блэкмон схватил ее за плечи и легонько потряс.
- А теперь слушай меня! Слушай хорошенько, потому что я уже устал повторять тебе одно и то же. Я здесь хозяин. Босс, главный, господин - называй как хочешь. Любое мое желание выполняется беспрекословно. И трогать тебя я буду тогда, когда мне этого захочется, и не только тебя, но любую из вас. Я могу быть хорошим, а могу быть страшным. Так что выбирай сама! Мне без разницы…
И он с такой силой огрел Эйприл по плечу, что она чуть не полетела носом в лохань.
- А теперь давай мойся. Сегодня можешь отдыхать - представляю, как ты намучилась в этом погребе! - а завтра будешь работать в поле наравне с остальными. Хотите есть - вкалывайте! Еда сама с неба не свалится…
Счастливчик угрожающе зарычал, увидев, как неделикатно обращаются с его хозяйкой. Кейд погладил пса по голове и сказал:
- Успокойся, малыш! Сдается, мы с тобой отлично поладим. Я давно мечтал завести собаку. Так что будешь жить со мной в моей берлоге.
Эйприл взглянула туда, куда показывал Блэкмон, и увидела сравнительно новую хижину. Неподалеку от нее виднелось еще одно бревенчатое строение, чуть побольше.
- Вон там я и живу. - Кейд кивнул на хибарку поменьше. - А мои ребята - во второй. И не верти головой - у тебя еще будет время привыкнуть.
К удивлению Эйприл, он вышел, оставив ее принимать ванну в одиночестве, и увел с собой Счастливчика.
Она была рада этой кратковременной передышке. Блэкмон оставался для нее загадкой. Конечно, он безобразен и отвратителен, но вместе с тем в нем чувствовалась какая-то душевная теплота.
Эйприл вытиралась мешковиной - единственным предметом, который в этой Богом забытой дыре мог сойти за полотенце, - когда дверь без предупреждения распахнулась. Она ахнула и попыталась прикрыть мешковиной свою наготу. На пороге стояла высокая худая женщина болезненного вида. Ее бледные щеки обрамляли жиденькие волосы. Глубокие черные тени пролегли под зелеными глазами. Когда-то эти глаза, наверное, искрились весельем, сейчас же они были тусклыми, безжизненными и унылыми.
- Так, значит, Черноротый привез новую арестантку, - бесстрастно констатировала женщина.
Она неторопливо подошла к одной из коек, улеглась на живот и принялась рассматривать Эйприл.
- Меня зовут Селма. А тебя?
- Эйприл Дженнингс, - тихо ответила девушка. - А кто такой Черноротый?
- Да это мы так называем Блэкмона [2] за его жуткие гнилые зубы. Ты же видела: стоит ему открыть свое хлебало, так прямо дрожь берет от этой черноты. - Она подперла щеку. - А как ты здесь очутилась? Чего натворила?
- Ничего я не натворила, - с горечью ответила Эйприл. - Они говорят, что я шпионка, но это неправда!
- Да они всех считают шпионами. Со мной та же история. Жила я себе поживала, мое ремесло меня неплохо кормило, так надо же было такому случиться: какой-то плюгавый капитанишко вдруг заявляет, что я его заразила триппером. Ну и отправил меня сюда. Я здесь уже почти год.
Эйприл смущенно заморгала:
- Триппером? Простите, я вас не понимаю…
- Господи, милочка, да ты, видать, еще совсем зеленая! - Селма откинула со лба длинные каштановые волосы и расхохоталась. - Не знаешь, что такое триппер? Ну гонорея, так вроде она правильно называется… Но только вовсе не я заразила этого плюгавого ублюдка. А он-то разорался, что я шпионка, что янки специально меня сюда заслали, чтобы заражать доблестных офицеров-южан. Но я тут совершенно ни при чем! Посмотрела бы ты на этого недомерка - худой, жалкий, просто плюнуть хочется… Да такой ляжет с
