Как ты думаешь, он не побрезгует поужинать в нашей компании?
Джилл задумалась.
— Даже и не знаю, доктор.
— Ладно, как только он проснется, я сразу узнаю. А тогда пусть выбирает — или с нами, или ему принесут ужин в комнату. У нас тут полная свобода, каждый делает, что его левая нога пожелает. Ну а если мне не понравится, что он делает, я вышвырну его отсюда к чертовой бабушке. Кстати, насчет «не понравится». Я не люблю, когда меня называют «доктор».
— Сэр?
— Нет, вы только не подумайте, что это слово меня оскорбляет. Но когда пошли присуждать докторские степени за успехи в народных танцах и ловле рыбы на мормышку, я задрал свой — как видите, очень основательный — нос и прекратил пользоваться этим титулом. Я в рот не возьму разбавленное виски, и мне не нужны разбавленные ученые степени. Так что зови меня просто Джубал.
— Но степень по медицине пока еще не «разбавлена».
— Только лучше бы ее назвали как-нибудь по-другому, чтобы тебя не путали с доктором, который надзирает за детишками, играющими в песочнице. Кстати, насчет игр, давно хотел спросить, откуда у тебя такой преувеличенный интерес к этому пациенту?
— А? Так я же уже все рассказывала, док… Джубал.
— Ты рассказала мне, что произошло, но не рассказала почему. Джилл, я видел, как ты с ним говорила. У вас что, «любовь»?
— Господи, — задохнулась возмущенная Джилл, — какая чушь!
— А чего же это так сразу и чушь. Ты — девушка, он — юноша, нормальный ход.
— Но… нет, Джубал, тут все совсем по-другому. Я… ну, его держали в заключении, и я подумала, а точнее, Бен подумал, что ему угрожает опасность. Мы хотели, чтобы Смита не лишили его законных прав.
— М-м-м… знаешь, маленькая, ты, конечно, можешь назвать меня старым циником, но вот не верю я в бескорыстный интерес, хоть тресни. Гормональный багаж у тебя вроде бы в норме, потому рискну предположить, что дело тут либо в Бене, либо в этом марсианине. И ты бы разобралась в своих мотивах, а уж потом принимала решение, что делать дальше. В данный момент меня интересует вопрос: что, по твоему мнению, должен сделать я?
А действительно — что? С того времени, как Джилл сожгла за собой все мосты, она думала только об одном, как бы не попасться преследователям в лапы. Все ее планы ограничивались тем, что нужно найти Джубала Харшоу.
— Я… я не знаю.
— Как я и думал. Взяв на себя смелость предположить, что ты не хочешь терять свою лицензию, я взял на себя вторую смелость и организовал телеграмму в госпиталь, посланную не отсюда, а из Монреаля с просьбой отпуска за свой счет для ухода за внезапно заболевшей родственницей. Ну как, нет возражений?
У Джилл камень с сердца свалился. Настрого запретив себе даже вспоминать о загубленной профессиональной карьере, она не избавилась от этих мыслей совсем, а только загнала их далеко в подсознание.
— Ой, Джубал, огромное спасибо! — радостно вскрикнула девушка и тут лее добавила: — Тогда получается, что даже прогула нет — сегодня у меня выходной.
— Прекрасно. Но что же ты намерена делать дальше?
— Я как-то не успела еще подумать. Ну, сперва нужно связаться с банком и взять оттуда деньги… — Джилл смолкла, пытаясь вспомнить, сколько же там на счете. Совсем, наверное, немного, а если еще учесть, что она часто забывала…
— Во-во, — прервал ее размышления Джубал, — а через полчаса здесь будет больше полицейских, чем блох у бродячей собаки. Может, тебе лучше посидеть тихо и не высовываться, пока дела не придут в какой-то порядок?
— Спасибо, Джубал, но мне не хотелось бы злоупотреблять твоим…
— Поздно вспомнила. Да ты, девочка, не волнуйся, в этом доме всегда полным-полно нахлебников. Никто не злоупотребляет моим гостеприимством, если я сам того не пожелаю, так что и на свой счет можешь быть спокойна. Теперь насчет нашего пациента; вы с Беном вроде бы хотели позаботиться о неких «его законных правах». Вы ожидали от меня помощи?
— Н-ну… Бен говорил… Бен думал, что ты поможешь.
— Бен может думать все, что ему угодно. Так называемые «права» этого парня не интересуют меня ни вот на столько. Право собственности на Марс родилось в воспаленном воображении так называемых юристов; я и сам юрист, а по сему совсем не обязан относиться к подобной чуши с уважением. А что касается огромного состояния, которое считается принадлежащим твоему марсианину, так эта ситуация возникла благодаря трудам и страстям совсем других людей, а также благодаря нашим странным племенным обычаям. Сам он и гроша не заработал. Надуют его — ну и слава Богу, лично я настолько мало этим интересуюсь, что не стану даже читать в газете подробности. Так что если Бен рассчитывал найти здесь борца за «права» Смита, — вы ошиблись адресом.
— Понимаю, — убито кивнула Джилл. — Нужно будет подумать, куда бы его перевезти.
— Нет, ни в коем случае! То есть только, если ты сама этого захочешь.
— Но ты же сказал…
— Я сказал, что не интересуюсь юридическими фикциями. Но человек, пользующийся моим гостеприимством, — совсем иное дело. Он может жить здесь, сколько сам того пожелает. Я только хотел, чтобы ты отчетливо осознала: вы с Беном можете и не надеяться, чтобы из-за ваших романтических бредней я полез в политику. Милая моя, когда-то я и сам думал, что служу человечеству, потом я обнаружил, что человечество совсем даже не желает, чтобы ему служили, более того, царапается и кусается при малейшей такой попытке. Потому я делаю исключительно то, что доставляет удовольствие Джубалу Харшоу. — Он повернулся к Доркас — Пора бы вроде и ужинать. Как там, кто-нибудь что-нибудь делает?
— Мириам. — Доркас отложила свое вышивание и встала.
— Никогда не понимал, каким образом эти девицы разбираются, кто что будет делать.
— Да откуда же тебе, начальник, это понимать? Сам-то ты никогда ничего не делаешь. А вот чтобы обед пропустить, — Доркас похлопала Джубала по брюху, — так этого с тобой ни разу не бывало.
Прозвучал гонг, и они отправились в столовую. Надо думать, готовили в этом доме с помощью всевозможных модерновых исхищрений, во всяком случае Мириам ничуть не напоминала только что вырвавшуюся из кухни повариху; царственная и прекрасная, она восседала во главе стола. Откуда-то появился еще один парень, чуть постарше Ларри и откликавшийся на имя «Дюк»; он обращался с Джилл так, словно она всю жизнь жила в этом доме. Подавали еду механизмы (не андроидные, безо всяких фокусов), которыми управляла все та же Мириам. Пища оказалась великолепной и — насколько могла судить Джилл — без малейшей примеси синтетики.
Но Харшоу капризничал. Нож казался ему тупым, мясо жестким, в конце концов дело кончилось обвинением, что Мириам кормит народ вчерашними объедками. Джилл чувствовала себя неловко и очень жалела Мириам, но остальные присутствующие не обращали на гневные вопли хозяина дома никакого внимания. После очередной его филиппики Энн отложила вилку.
— Он опять вспомнил, как готовила его мама, — констатировала она.
— Он, похоже, считает, что снова стал начальником, — поддержала ее Доркас.
— Сколько там дней прошло?
— Да вроде бы десять.
— Слишком много. — Энн посмотрела на Доркас, на Мириам, и они дружно встали. Дюк продолжал невозмутимо жевать.
— Девочки, — всполошился Харшоу, — ну нельзя же во время еды! Вы подождите, пока…
Девушки неумолимо надвигались на него с трех сторон, механический официант услужливо откатился, давая им дорогу. За руки и за ноги они вытащили негодующе визжащего Харшоу из комнаты.
Визги становились все громче и громче, затем последовал тяжелый всплеск, и все затихло.
