— А вот мне, к сожалению, приходится. Нелегко даже говорить о присутствии на переговорах каких- то журналистов. Вот закончим все и устроим пресс-конференцию. Но даже если и допускать кого-нибудь из них, то никак не Какстона. Это же отвратительный тип, для которого нет ничего святого.
— Мистер Секретарь, у нас нет ни малейших возражений против гласности. Более того, мы на ней настаиваем.
— Это просто смехотворно.
— Вполне возможно. Но я защищаю интересы клиента и делаю это так, как мне кажется нужным. При удачном исходе наших переговоров будет заключено соглашение, самым непосредственным образом влияющее на судьбу и Человека с Марса, и его родной планеты; поэтому я хочу, чтобы каждый обитатель нашей планеты знал и то, как было достигнуто это соглашение, и то, в чем оно состоит. И напротив, если переговоры зайдут в тупик, люди должны узнать, как и почему это вышло. Ни о каких «звездных палатах»{48} не может быть и речи.
— Кой черт, я же совсем не собирался устраивать никаких звездных палат, и вы сами это прекрасно понимаете. Хочется только, чтобы переговоры шли тихо и спокойно, без суеты и толкания под локоть.
— А тогда, сэр, пусть гласность имеет форму микрофонов и телекамер, а все журналистские локти останутся за дверями зала. Кстати, чуть не забыл, сегодня мы — я и мой клиент — даем интервью, которое пройдет по нескольким телевизионным сетям одновременно. В частности, я сообщу, что мы хотим полной гласности переговоров.
— Что? Сейчас вы не должны давать никаких интервью — это противоречит всему духу нашей с вами договоренности.
— Не понимаю, каким образом. Неужели гражданин не может поговорить с прессой, не испросив предварительно вашего на то соизволения?
— Нет, конечно же нет, но…
— Поздно, — не очень вежливо прервал Генерального секретаря доктор Харшоу. — Интервью уже организовано, чтобы предотвратить его, вам придется выслать сюда еще пару фургонов с бандитами. Я и заговорил то о нем с единственной целью — возможно, вы сочтете удобным дать опережающий пресс- релиз, сообщить публике, что Человек с Марса вернулся и теперь отдыхает в Поконах. А то может сложиться впечатление будто правительство захвачено врасплох. Вы меня понимаете?
— Понимаю, — с плохо срываемой ненавистью выдавил Генеральный секретарь. — Подождите, пожалуйста. — Он исчез с экрана.
Харшоу прикрыл ладонью микрофон, а другой рукой поманил к себе Ларри.
— Ты же понимаешь, сынок, — прошептал он, — что я просто блефую — передатчик-то сдох. И кто там знает этого генерального — то ли он пресс-релиз сейчас издает, то ли приказ повесить нас за ноги. Так что ты беги на полусогнутых, найди другой телефон и скажи Тому Мак-Кензи, чтобы организовал поскорее съемку, иначе упустит крупнейшую сенсацию со времен падения Трои. Домой возвращайся осторожно — с них и вправду станется устроить третий налет.
— А как ему позвонить, Мак-Кензи этому?
— Э-э… — на экране снова появился Дуглас — Спроси Мириам.
— Доктор Харшоу, я принял ваше предложение. Пресс-релиз почти точно в вашей формулировке… ну, плюс мелкие детали, для большей, скажем, достоверности. — Видимо забыв перед какой аудиторией выступает, Генеральный секретарь изобразил хитровато-простодушную улыбку Своего Парня. — Еще я добавил, что как только Человек с Марса отдохнет, правительство обсудит с ним проблему межпланетных отношений, и что переговоры будут вестись в обстановке гласности… полной гласности. — Улыбка его стала ледяной, сейчас человек на экране даже отдаленно не напоминал «старину Джо Дугласа».
Харшоу ухмыльнулся, с самым искренним восхищением: это надо же, как этот сучий кот держит удар — мгновенно поднялся на ноги и даже из поражения извлек для себя пользу.
— Отлично, мистер Секретарь. Мы подтвердим каждое ваше слово.
— Благодарю вас. Теперь насчет этого Какстона. Допуск, предоставляемый прессе, к нему не относится. Пусть сидит дома, смотрит телевизор и сочиняет что там ему заблагорассудится. Но на переговорах его не будет.
— В таком случае, мистер Секретарь, не будет и самих переговоров — что бы вы там ни сообщили прессе.
— Боюсь вы меня совсем не понимаете. Я не выношу этого человека, и его присутствие будет для меня оскорбительным. Небольшая личная привилегия.
— Совершенно верно, сэр. Небольшая личная привилегия.
— Тогда забудем об этом вопросе.
— Это вы не совсем понимаете меня. Дело действительно в личной привилегии, только не вашей, а Смита.
— Как это?
— Вы совершенно свободны в выборе своих советников — приводите хоть черта с рогами, мы не будем иметь никаких претензий. То же самое относится и к Смиту, он вправе выбирать себе любых советников. Не будет Какстона — не будет ни Смита, ни меня. Мы отправимся совсем в другое место, на совсем другие переговоры, — на переговоры, куда вряд ли пустят вас. Даже если вы знаете хинди.
Все, происходившее на экране в течение следующих двух минут, не представляло никакого интереса, кроме чисто клинического. Зря это он, сочувственно подумал Харшоу. В его-то возрасте ведь так и до инсульта не далеко. Мало-помалу к Дугласу вернулась способность изъясняться членораздельно, но теперь он словно не замечал прежнего своего собеседника, а обращался непосредственно к Майклу, стоявшему все это время терпеливо и безмолвно, как Свидетель.
— Смит, — задыхаясь спросил Дуглас, — почему вы настаиваете на этом нелепом условии?
— Не отвечай, Майк, — мгновенно вмешался Харшоу, и тут же повернулся к Дугласу. — Це-це-це, — укоризненно пощелкал он языком. — Нехорошо, мистер Секретарь. А Каноны? Разве же это можно — спрашивать клиента, почему он дал адвокату те или иные указания? Тем более что мой клиент совсем недавно выучил английский и находится в совершенно неравном с вами положении. Освойте марсианский, и тогда — возможно! — я позволю вам задать этот вопрос. На его языке. И уж никак не сегодня.
— Можно бы вспомнить, — хмуро пробурчал Дуглас, — сколько и каких канонов нарушили сегодня вы, но не будем тратить время попусту, как-никак у меня есть и другие дела. Ладно, сдаюсь. Но только не ожидайте, что я пожму этому типу руку.
— Это уж как вам хочется, сэр. А теперь вернемся к основной проблеме. Я не могу найти Какстона.
Дуглас расхохотался.
— Вы настояли на своих, оскорбительных для меня условиях. Хорошо, приводите кого хотите, но только уж отлавливайте их, пожалуйста, сами.
— Подход вполне разумный, сэр. Но не могли бы вы оказать Человеку с Марса небольшую услугу?
— Да? Какую услугу?
— Пока не найдется Какстон, переговоров не будет, это не подлежит никакому обсуждению. А мне его никак не найти, ведь я — всего лишь рядовой гражданин.
— Ну и что?
— Я тут наговорил много всякого про Спешел Сервис — давайте спишем это на счет вполне естественного раздражения человека, чью дверь только что разнесли в щепки. Но я слышал, что при случае эта служба действует весьма эффективно — не говоря уж о том, что ей обеспечена безоговорочная поддержка любых других полицейских сил. Мистер Секретарь, если бы вы вызвали своего командующего СС и сказали ему, что хотите поскорее найти такого-то и такого-то человека, — насколько я понимаю, сэр, за какой-нибудь час они добьются большего, чем я — за сотню лет.
— И чтобы из-за какого-то там скандального репортера я поставил на уши всю полицию страны? С какой это, спрашивается, стати?
— Не из-за скандального репортера, сэр, а из-за Человека с Марса. Я прошу вас оказать ему эту услугу.
— Н-ну… все это, конечно же, чудовищная чушь, но я готов пойти вам навстречу. Причем
