Пророчество: Дитя Земли

— Отпусти ее, дорогая. Попрощайся, пусть маленькая мисси уходит.

И Рапсодия нашла в себе силы отпустить Джо. Она осторожно положила ее тело на землю, и музыка прекратилась. Дрожащими руками она закрыла невидящие глаза. И хотя голова у нее кружилась от усталости и запаха крови, Рапсодия запела лиринскую песнь Прощания. Древняя мелодия множество раз звучала под звездным небом, к которому устремлялся дым погребальных костров. Она произносила слова песни, вплетая в них свою любовь, молила о прощении и помогала девушке, которую она любила, как сестру, побыстрее разорвать связь с Землей и устремиться к свету.

А потом в последний раз с далеких небес донесся все тот же голос, тихий, словно падающий снег:

«Рапсодия, твоя мать говорит, что она тоже любит тебя».

Ослепленная горем, Рапсодия склонила голову над телом Джо и снова безутешно зарыдала. Она почувствовала, как Грунтор осторожно поднял Джона руки и куда-то понес. Рапсодия попыталась встать, чтобы последовать за ним, но земля ушла у нее из-под ног, и она пошатнулась, но теплые, сильные руки поддержали ее, не позволив упасть.

— Сюда, — сказал Акмед, разворачивая Рапсодию к себе лицом.

Она была залита кровью от шеи до колен, к одежде прилипли куски лианы, от которых поднимался дымок. Он прижал ее к груди, обнял одной рукой, а другой ласково провел по волосам и спине, чтобы успокоить и помочь по быстрее прийти в себя. Потом он остановился и посмотрел на свою руку, испачканную свежей кровью.

— Рапсодия?

Она смертельно побледнела, глаза закатились. Акмед позвал Грунтора, положил Рапсодию на землю и быстро осмотрел ее, пытаясь найти источник кровотечения. Сорвав кольчугу из чешуи дракона, разорвал рубашку, но так и не нашел раны. Тогда ему на помощь пришло чувство крови — слабеющее биение сердца привело его к глубоким царапинам на бедре, одна длиной с его руку, рядом он обнаружил вонзенный шип. Рана пульсировала с каждым ударом сердца Рапсодии, лиана повредила артерию. Земля стала алой от крови.

— Давай, Рапсодия, нам приходилось побеждать и в более тяжелых сражениях, — уговаривал он ее, стараясь, чтобы она не потеряла сознание. — Я знаю, тебе идет красное, но это просто смешно.

Грунтор повернул ее на бок, быстрым движением вытащил шип и держал, пока Акмед бинтовал рану куском ткани, который оторвал от своего плаща. Потом взял фляжку и вылил немного воды на ее лицо, надеясь, что она придет в себя. Рапсодия никак не реагировала, тогда он похлопал ее по руке, а потом по щеке, и она открыла глаза. Акмед видел, что она в любой момент может снова потерять со знание.

— Знаешь, мне понравилось, — сказал он, наклонившись к самому ее уху. — Пожалуйста, потеряй сознание еще разок, чтобы у меня появился повод отвесить тебе еще одну пощечину. — Она почти никак не отреагировала на его слова. — Послушай, Рапсодия, спи, когда у тебя будет свободное время, ладно? А сейчас ты должна сделать свою часть работы — кто будет разбивать лагерь? — С ее губ перестало срываться дыхание, в морозном воздухе это было прекрасно видно.

Акмед посмотрел на Грунтора, и великан покачал головой.

— Ты возьмешь Джо, а я понесу Рапсодию. До лошадей отсюда не больше половины лиги. Давай отнесем их туда.

— Хорошо. — С громким топотом Грунтор побежал, чтобы забрать тело Джо.

Они отнесли женщин, одну мертвую, а другую едва живую, к скрытому лагерю, где остались лошади, быстро оседлали их и помчались в Сепульварту.

47

Котелок практически не изменился. В горах все хорошо знакомы со смертью: Канриф, а теперь Илорк видели немало жертв горьких поражений, как, впрочем, и жестоких убийств. Однако Акмед впервые сидел в полумраке, думая о жизни, а не планируя чью-то смерть.

Подсознательно он делал это так же, как при подготовке убийства. Без конца повторял все известные ему факты, даже самые незначительные детали охоты, поединка, представлял себе ее раны, то, как кровь вытекала из тела. Он тщательно пытался собрать кусочки головоломки, чтобы спасти Рапсодию, — словно готовился к устранению врага.

Но у него ничего не получалось.

Грунтор бесшумно возник у двери и тихонько постучал. Не услышав ответа, он открыл дверь и вошел.

В комнате было темно, горело лишь несколько ароматических свечей в углу, подальше от постели, да винные бутылки, расставленные в самых неожиданных местах, периодически начинали мерцать. В руках у Грунтора была такая же испускающая слабый свет бутылка. Он осторожно закрыл за собой дверь, несколько мгновений смотрел на мерцающий сосуд, а потом подошел к Акмеду, который в течение последних четырех суток сидел на стуле рядом с постелью.

— Сэр?

— Хм-м?

— Ой принес свежих светлячков. Другие, должно быть, устали.

Акмед ничего не ответил.

— Есть что-нибудь новенькое?

— Нет.

Грунтор посмотрел на Рапсодию, она спала или была без сознания — он не мог определить. Более того, невозможно было понять, жива она или нет. Ее обычно розовая кожа стала бледной, как морская ракушка, которую он однажды нашел на берегу моря, она казалась совсем крошечной на огромной кровати. Он постоянно дразнил ее из-за маленького роста, но в движении она всегда казалась сильной и полной жизни. Теперь она больше всего походила на хрупкого ребенка.

Он посмотрел на своего лучшего друга и короля, который сидел, опираясь подбородком на переплетенные пальцы. И вспомнил древнюю легенду про болга, стоявшего на страже у врат Жизни и Смерти, не позволяя никому пройти, чтобы спасти друга. У легенды был кровавый конец.

Акмед пошевелился.

— Есть какие-нибудь новости от Эши?

— Пока нет, сэр.

Дракианин вновь погрузился в молчание. Грунтор принял положение «вольно».

— Ты не хочешь, чтобы я немного побыл с ней, сэр? Ой был бы рад, а ты бы немного поспал.

Акмед откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Он ничего не ответил. Грунтор немного подождал.

— Я больше не нужен, сэр?

— Да. Спокойной ночи, Грунтор.

Грунтор поставил винную бутылку со светлячками на камень, заменявший столик, а потом наклонился, чтобы перевернуть горячие камни, с помощью которых обогревали комнату. Акмед настоял на том, чтобы не зажигать камин, опасаясь, что дым или удушливый запах торфа навредят Рапсодии.

Грунтор придумал использовать светлячков и отдал приказ армии фирболгов собирать их. Трудное задание для ранней осени, а вид огромных болгов в звенящих доспехах, скачущих с камня на камень в поисках крошечных насекомых, наверняка развеселил бы Рапсодию, если бы она была в состоянии это увидеть. Грунтор поцеловал ее в лоб и тихонько вышел.

Акмед продолжал молча смотреть на Рапсодию. Примерно через час явились лекари фирболги с лекарственными растениями и другими запасами, сменой горячих камней и горой чистых тряпиц из кисеи, служивших бинтами. Они вели себя крайне почтительно и постарались закончить все необходимое как можно быстрее.

Акмед дождался их ухода, а потом осторожно раздел Рапсодию, тщательно промыл раны, сменил повязки и рубашку. Юмор ситуации заставил его поморщиться. Он так сердился, когда она возилась с больными и ранеными фирболгами, вымачивала повязки в настоях лекарственных растений, чтобы облегчить их страдания. А теперь процедуры, которым она их научила, поддерживали в ней жизнь.

Он наклонился и посмотрел на волны золотых волос, разметавшихся по подушке. И невольно вспомнил один из первых споров о ее занятиях целительством.

«Очень удачное использование твоего времени, — ворчал он. — Уверен, фирболги оценят твои усилия и