Рапсодия задумалась.
— Нет. — В ее голосе послышалась печаль. — Помню, как мы направились в беседку — и все. Все прошло хорошо?
Его улыбка стала еще шире, и он наклонился к ней, чтобы поправить непослушный локон. Очень хорошо.
Лицо Рапсодии стало серьезным, и она вернулась к прежним грустным мыслям.
— Так почему же ты остался?
Эши внимательно посмотрел на Рапсодию.
— Мы хотели как можно больше времени провести вместе перед моим уходом, ты согласилась. Я говорю правду.
Рапсодия села и увидела на полу свое смятое шелковое платье, рядом валялась одежда Эши. Она покраснела и скользнула обратно под одеяло.
— Значит, мы занимались любовью? — тихо спросила она.
— Да. О да.
Рапсодия выглядела смущенной.
— Ты… ты сам этого хотел? У тебя не появилось чувства вины? Я не уговаривала
Эши рассмеялся:
— Вовсе нет. Кажется, меня еще ни разу не пришлось уговаривать.
Она отвернулась, чтобы он не заметил печали в ее глазах.
— Жаль, что я не помню, — грустно проговорила она. Эши взял ее за плечи, осторожно повернул к себе и нежно поцеловал.
— Настанет день, и ты все узнаешь, — обещал он. — Я сберегу твои воспоминания, Ариа. Когда-нибудь мы сможем их разделить.
В изумрудных глазах Рапсодии появились слезы.
— Нет, — прошептала она. — Возможно, они и станут моими, но тебе пора подумать об общих воспоминаниях с другой женщиной.
Эши притянул Рапсодию к себе, чтобы она не заметила его улыбки.
— Завтра, — сказал он. — А сегодня я останусь с тобой. Быть может, найдется способ кое-что исправить, пока воспоминания к тебе не вернулись. — Он опустил Рапсодию на подушки и снова поцеловал.
Огонь, смешанный с чувством вины, охватил Рапсодию, и они отдались страсти, усиленной болью расставания, и снова занимались любовью, отчаянно сжимая друг друга в объятиях, словно прощались навсегда.
Когда все закончилось, Рапсодия тихо лежала в его объятиях, ее мучили сомнения. А в глазах Эши поселилась грусть: он помнил, как прошлой ночью соединились их души, а сегодня все исчезло, осталась лишь горечь утраты — счастье было так близко, но опять ускользнуло.
Наконец Рапсодия встала с постели, взяла одежду и исчезла в ванной. Пока она мылась, Эши надел чистые вещи, которые она ему приготовила и сложила рядом с дорожной сумкой. Он послал проклятия Ллаурону и Энвин, обругал последними словами себя и всех, кто пытался их разлучить или был виновен в слезах Рапсодии.
Затем Эши заметил монетку в три пенни, оставшуюся лежать на ковре возле камина. Он наклонился и с улыбкой поднял монетку. Бросил взгляд на кучу торопливо брошенной одежды, нашел медальон Рапсодии и аккуратно положил монету на место. Эмили вернулась, теперь она его жена. Если бы ему удалось сохранить ее жизнь и любовь до тех пор, когда она сможет об этом узнать!
54
Меридион рухнул в кресло, его аура покраснела от разочарования и усталости. Он много часов подряд не оставлял бесплодных попыток, глаза жгло от постоянного напряжения. Глубокие борозды остались на пальцах — так крепко он сжимал инструменты, но все напрасно. Он не сумел выделить еще одну нить сна.
Рапсодия больше не годилась для его целей. В первый раз ему просто повезло, больше на это рассчитывать не приходилось — теперь ткань ее снов была неразрывно связана с Эши. Несмотря на потерю памяти о событиях последней ночи, любая мысль, мелькнувшая в ее подсознании, имела непосредственное отношение к Эши. Попытки Меридиона вытащить нить и прикрепить ее к чему-то другому причиняли ей боль, вызывали панику и страх. Он видел, какие кошмары преследовали Рапсодию всю ночь после их разлуки. Меридион в отчаянии отбросил серебряный остроконечный инструмент.
Конец приближался. И он не мог их предупредить.
Все его манипуляции с Прошлым ни к чему не привели, в итоге результат все равно не изменился.
Меридион опустил голову на инструментальную панель Редактора Времени и разрыдался.
Рядом валялись фрагменты времени, обрезки пленки и обрывки нитей, оставшихся от исходной пряди Прошлого, которое он пытался изменить. Он удрученно смел их в сторону, один кусочек прилип к влажным от пота пальцам.
Меридион тряхнул рукой, но кусочек не желал отставать. Тогда он поднес пальцы к источнику света Редактора Времени.
От изображения на обрывке пленки не осталось ничего, жар Редактора Времени безнадежно ее испортил. Верхняя часть также была разорвана, сенсорная информация уничтожена. Лишь нижняя часть пленки не пострадала, здесь был записан звук из Прошлого. Меридион поднес кусочек к уху.
Раздался едва слышный шелест голоса Праматери, подобный стрекоту насекомого.
«Спасение этого мира есть задача, непосильная одному человеку. Мир, чья судьба зависит от желаний одного, слишком прост, чтобы его следовало спасать».
Меридион обдумал услышанные слова.
«Задача, непосильная одному человеку».
Никакому.
У него неожиданно возникла замечательная идея, и вновь обретенная надежда заставила Меридиона забыть об усталости и охватившем его отчаянии.
Он вновь включил Редактор Времени. Яркий свет озарил стеклянные стены его сферического кабинета, висящего среди тусклых звезд, жар кипящих морей образовывал пелену тумана над поверхностью мира под ним.
Существовал еще один путь, другой способ подсоединения нити сна. Путь, который уже освещен, синхронный уже существующему.
Имя, которое уже использовано.
Когда машина была полностью готова к работе, Меридион вновь заглянул в окуляр и осторожно вернул пленку на сутки назад, чтобы рассмотреть другое место в темных горах, где ночь была черной как смола. Довольно быстро Меридион нашел то, что искал. Начиналась буря, ветер с Зубов нес кристаллы холодного снега.
Он легко поймал нить сна и закрепил ее в новом месте. Ему удалось создать предупреждение.
Оставалось лишь проследить, воспользуются ли они им.
Луч солнечного света, подобный золотым волосам Рапсодии, прорвался сквозь утренние облака. Эши вошел в золотой круг, и его туманный плащ засверкал миллионами крошечных капель- бриллиантов в холодном воздухе ран ней зимы.
Рапсодия улыбнулась из-под своего капюшона. Чудесная картина, воспоминание, которое она прибережет для долгих печальных дней. Залитый солнцем Эши, закутанный в туманный плащ, стоит на фоне сияющих снежных вершин на крутой горной тропе. У Рапсодии защемило сердце: сейчас они расстанутся, и он навсегда уйдет из ее жизни.
Со стороны Зубов донесся оглушительный рев, и она вздрогнула. Звук эхом отразился от горных отрогов и прокатился по широкой пустоши, пугая животных, оставшихся там, несмотря на наступление зимы. Этот рев ни с чем нельзя было спутать.
— Грунтор! — Рапсодия обернулась, пытаясь найти в ослепительном утреннем свете источник крика.
