Патриарх, казавшийся особенно хрупким и иссохшим в своем огромном белом одеянии, сидел в массивном кресле из черного каштана, на платформе, к которой вели мраморные ступени. Впрочем, на изборожденном морщинами лице сияли живые голубые глаза. В дрожащей руке, похожей на птичью лапку, он сжимал маленький свиток. Указав на пять кресел, окутанных облаками пара, он предложил своим гостям сесть. Благословенный Сорболда уже устроился в одном из них.
Голос Патриарха, ставший слишком тонким, звучал спокойно и уверенно. Благословенные начали рассаживаться, причем Грисволд, злобно хмурясь, постарался оказаться как можно дальше от Моусы.
Патриарх посмотрел на каждого из Благословенных в отдельности, затем повернулся к Грегори, протянувшему ему маленькую белую карточку.
— Благодарю вас всех… за то, что так быстро откликнулись на мое приглашение. Я должен сообщить вам три вещи, братья мои по вере, — проговорил он, то и дело останавливаясь, чтобы отдышаться и заглянуть в карточку, которую держал в руке. — Как вы, возможно… подозреваете, мое время в этом мире подходит к концу, и поэтому я… хочу ограничить свою речь… самыми важными вопросами. Итак, вот они. Первое: я имел длительную беседу… с Благословенным Сорболда относительно ужасной… трагедии, имевшей место во время зимнего карнавала в… Наварне, и прочитал послание кронпринца и письмо… продиктованное вдовствующей императрицей. Я уверен… что случившееся является необъяснимым… актом насилия, сродни тем… что происходят в других провинциях… в течение последних нескольких лет. Ни корона Сорболда, ни Благословенный… не санкционировали это… нападение. — Патриарх закашлялся, затем предостерегающе посмотрел на Филабета Грисволда, уже поднявшегося, чтобы возразить ему. — Таким образом, Кольцо… считает, что Сорболд не должен нести наказание… за случившееся.
— Ваша милость… — прервал его Грисволд.
— Второе, — продолжал Патриарх, сверяясь с карточкой. — Кольцо получило… приглашение, думаю, и вы тоже… в Тириан на коронацию королевы лиринов. — Он поднял голову, и по его губам скользнула едва уловимая улыбка. — Я намерен на ней присутствовать. И хочу… чтобы вы все меня сопровождали.
Ян Стюард из Кандерр-Ярима и Ланакан Орландо из Бет-Корбэра с сомнением переглянулись.
— Но Тириан следует вере Гвинвуда, ваша милость, — проговорил Стюард.
— Да. И у них сейчас новый Главный жрец. Но я чрезвычайно расположен к… будущей королеве. Я обязан ей жизнью. И поскольку дни мои сочтены… я хочу провести их так… как считаю правильным. Я приглашаю вас… присоединиться ко мне.
Благословенные дружно закивали: Грисволд — коротко, Найлэш Моуса — стараясь не смотреть в глаза.
Путешествие, которое собирался предпринять Патриарх, было первым случаем, когда он решил покинуть пределы Сепульварты, с тех пор, как занял свой пост.
— И наконец, — продолжал Патриарх, — я знаю, что вас всех… занимает вопрос, кто станет моим преемником. — Он чихнул; Колин Абернати и Ян Стюард подпрыгнули от неожиданности. — Мое решение… когда я его приму… будет записано в этом… свитке. Я надеюсь… что… после моего ухода… вы не позволите… личным интересам взять верх над здравым смыслом. Создатель… говорит только с тем, кто… становится Патриархом… с чистой совестью и готовностью выполнять Его волю. Помните это.
Рука со свитком задрожала еще сильнее. Грегори подошел к креслу Патриарха и погладил старика по плечу.
— Вы не хотите вернуться в больницу, ваша милость? — спросил он и поднес к губам Патриарха чашку с водой.
Тот сделал несколько глотков и кивнул.
— Хорошо. Я вас всех благодарю. Мы… выезжаем завтра на рассвете. Надеюсь, вы будете готовы.
— Минутку, ваша милость, — не обращая внимания на сердитый взгляд Грегори и на то, с каким трудом Патриарх поднялся на ноги, проговорил Колин Абернати. — Я заметил, что сегодня у вас на пальце нет Кольца Мудрости. Не в этом ли причина?
Старик постарался выпрямиться и на мгновение выпустил руку своего помощника. В его глазах заиграли озорные огоньки.
— Вы правы, Колин. Можно подумать… что в моем возрасте и состоянии… не слишком мудро… предпринимать такое путешествие… поскольку оно может повредить моему здоровью. — Он чуть наклонился вперед и добавил шепотом: — Но я все равно намерен в него отправиться.
Он снова взял Грегори за руку и сделал несколько шагов по направлению к мраморным ступеням. Затем, оглянувшись в последний раз на Благословенных, добавил:
— Не беспокойтесь, Колин и все остальные, Кольцо будет на месте, когда новому Патриарху придет время сменить меня на этом посту.
В кабинете лорда Роланда стоял невыносимый холод, поскольку угли в очаге успели за ночь прогореть. Тристан Стюард продолжал сидеть перед потухшим камином, держа в одной руке стакан с бренди, а в другой — приглашение на бархатистой бумаге. Он раздумывал над своей жизнью, пытаясь решить, как изменить ее к лучшему.
Впервые за много лет — почти сто — лирины выбрали королеву, и их выбор его нисколько не удивил.
Он посмотрел на написанное каллиграфическим почерком приглашение, потом осушил стакан и сжал зубы — крепкое спиртное обожгло рот.
«Какая ужасная нелепость, — думал он, то так, то эдак поворачивая карточку с приглашением. — Я женился на чудовище, чтобы прибавить к своим владениям Кандерр, а мог взять в жены женщину, о которой мечтаю, и стать монархом Тириана».
Ничего подобного в истории еще не случалось, и Тристан это знал. Какая жалость.
Впрочем, у него есть год, чтобы все исправить. Конечно, если он вернет Мадлен отцу и аннулирует брак, в королевских домах Роланда поднимется страшный переполох. Седрик Кандерр, без сомнения, подвергнет его остракизму и скорее всего выведет свои войска из союза. Но один фактор, о котором сейчас все забывают, полностью изменит положение вещей: через год он станет королем.
Главное — правильно выбранное время.
Лорд Роланд решительно поднялся и позвал своего советника:
— Эванс! Эванс!
Когда старик, не успев снять ночную сорочку, появился на пороге кабинета. Тристан Стюард уже раздавал приказы дюжине слуг. Он замолчал на мгновение и посмотрел через плечо на старого советника.
— Эванс, собери все необходимое. Мы едем на коронацию.
Массивный экипаж Патриарха резко остановился в темноте.
Маленькое окошко в передней части экипажа открылось, и оттуда показалось лицо кучера. Священник выпрямился и наклонился вперед, жестом показав ему, чтобы он не шумел и не разбудил Патриарха и остальных четверых Благословенных, спавших на маленьких диванчиках, установленных вдоль стен кареты.
— Что случилось, сын мой? — спросил священник.
— Мост очень ненадежный, ваша милость. Лед сломал одну из опор. Нам придется повернуть и ехать на север до Рыбачьего Причала, это ближайшее место, где мы можем пересечь Пхон.
Священник кивнул, и маленькое окошко закрылось.
Он окинул презрительным взглядом своих спутников, которые на разные голоса храпели во сне. Каждый из них наслаждался блаженным отдыхом, в отличие от него, не помнившего, когда он вообще мог уснуть ночью.
С самого лета — а может быть, даже раньше — он перестал нуждаться во сне, его дни и ночи проходили в постоянном напряженном бодрствовании. Человеческое тело, в котором он находился, иногда уставало, но никогда не расставалось с сознанием. В ночной тишине его мысли медленно текли, сменяя друг друга, он впадал в состояние, близкое к медитации, заменявшее ему сон. В каком-то смысле он походил на человека, разгуливающего во сне, но осознающего все, что вокруг него происходит. И дожидающегося наступления дня, когда отступит ночь.
