Первый период подъема коммерческой торговли в Византии относится к середине XI в. Но при Алексее I происходит восстановление ограничений, связанных с государственным контролем над экономикой и восстановлением влияния чиновничьей элиты. Это была необходимость, встававшая перед любой центральной властью в империи, которая стремилась к восстановлению политической и экономической стабильности, поскольку это была, так или иначе, но единственная модель, с помощью которой можно было управлять страной. К ней прибегали и после кризиса VII–VIII вв., и в XII в., в эпоху преобразований, проведенных Комниными с целью «восстановления старого порядка». Но в новых исторических условиях такое «восстановление порядка» должно было привести к другим реальным результатам.
После X–XI вв. фискальный аппарат империи стал более усложненным. Государству нужны были все новые доходы, чтобы оно могло нормально функционировать. Крупные землевладельцы и знать стремились соперничать с государством в борьбе за власть и богатство, хотя делалось это, конечно, не всегда явно. Именно борьба между государством и магнатами, на местах или в столице, принимавшая различные формы политического противостояния, определяла круг возможностей реорганизации фискального и административного аппарата, проводимой императорами XI–XII вв. В этот период в провинциях сложился тип землевладельческой знати, которая существовала за счет земельной ренты, но стремилась при этом жить в столице.
При всё возрастающем влиянии иностранных купцов и финансистов на экономику, да и на политику Византии, не их влияние подорвало центральную имперскую власть. Решающую роль здесь сыграли противоречия между самой центральной властью с ее фискальным аппаратом и знатью в центре и в провинциях. Эти противоречия определили кризис, который непосредственно предшествовал Четвертому крестовому походу. Но после него торговля в Восточном Средиземноморье оказалось под полным контролем итальянских купцов, когда византийские торговцы играли подчиненную или посредническую роль. По мере сокращения территории Византии главным источником доходов все больше становилась торговля, а не землевладение. В последний период существования империи роль правительства в экономике существенно снизилась.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ
Как уже говорилось в предыдущей главе, основой богатств империи было сельское общество и сельскохозяйственное производство, из которого государство и частные землевладельцы извлекали доход в виде налогов или ренты. Но крестьянство не имело в государственной власти и административной жизни империи своей доли, сколько-нибудь сравнимой с создаваемым им общественным богатством. Люди крестьянского происхождения могли надеяться на участие в политической жизни, только вступив в армию и участвуя в каком-то военно-политическом движении, или когда они попадали в окружение того или иного магната или придворного. Были, конечно, и исключения, но они и получили известность именно благодаря своей исключительности. Византийское общество и культура были глубоко иерархичны. В этой иерархии каждая общественная группа имела свою роль, и сама эта иерархия была освящена, как данная свыше. В Византии в ходу было сравнение общества с телом, в котором крестьянству отводилась роль ног и туловища, призванных поддерживать и питать руки (военное сословие) и голову (императорская власть). В этом сравнении не было места знати, поскольку считалось, что ее интересы, по крайней мере теоретически, идентичны интересам государства. На деле знать была разнородным слоем, состоявшим из разных кланов, с присущими им интересами, которые выражались в разные периоды открыто или подспудно и оказывали значительное влияние на всю государственную и политическую жизнь империи.
ПОЗДНЕРИМСКОЕ СЕНАТСКОЕ СОСЛОВИЕ
Термин «сенаторская аристократия» прекрасно описывает суть позднеримской элиты вплоть до середины VII в. Однако термином этим следует пользоваться с осторожностью, поскольку он охватывает широкий диапазон лиц, обладавших весьма различным экономическим статусом и не обязательно имевших общее социальное происхождение. Сенаторское сословие, представлявшее собой земельную и сановную аристократию, чрезвычайно расширилось в IV–V вв. В отличие от императора Диоклетиана, который по политическим причинам ввел жесткие ограничения на занятие государственных должностей для сенаторов, Константин I охотно назначал на государственные должности многих из них. В середине IV в. в сенате Константинополя числилось около 300 членов, но уже к концу столетия их было около двух тысяч, поскольку императоры назначали сенаторами все новых лиц, и все новые должности по положению стали считаться сенаторскими. Следствием этого было обесценивание сенаторского достоинства и создание новых титулов, чтобы поддержать престиж этого сословия. Все сенаторы имели наследственные титулы «светлейших» (clarissimus). В дополнение к этому с конца IV в. были также введены титулы «сиятельный» (illustris) и более низкий «высокородный» («spectabilis»). Наследственным являлся лишь первый из них. Два старших ранга были связаны с пребыванием на имперской, военной или гражданской службе, хотя титул «высокородного» быстро потерял собственное значение и к концу V в. присваивался обладателям достаточно низких постов. Система титулов усложнилась в связи с тем, что внутри чина «сиятельных» возникли внутренние градации, учитывавшие, находится ли обладатель титула на действительной службе, и где он служит — при дворе или в провинции, а поскольку сановники могли получать свои посты как почетные, не требовавшие активной деятельности, система титулов сделалась еще более запутанной.
Таким образом, термин «сенаторская аристократия» приложим как к тем, кто получал титул clarissimus по наследству — в VI столетии таковых насчитывалось несколько тысяч, — так и к носителям высших степеней титулов illustris и spectabilis, не являвшихся наследственными, хотя детям их носителей автоматически присваивался ранг светлейших. Многие из них были скромными землевладельцами, возможно даже находящимися в стесненных обстоятельствах, хотя вполне заметное число их обладало крупными поместьями и внушительными доходами. В VI столетии было произведено новое уточнение этой системы рангов, согласно которой на высшем уровне титул illustris был замещен двумя новыми — magnifiais («великолепный») и gloriosus («славный»), причем практически все высшие военные и гражданские чины принадлежали к последнему рангу. Термин «сенаторская аристократия», таким образом, должен охватывать и тех людей, которые находились у власти в Константинополе и провинциях, тех, кто воплощал в себе государственную власть на всех уровнях; то есть людей, жалованье которых — если они не обладали внушительным собственным состоянием — позволяло им утвердить себя в качестве крупных землевладельцев. Если сенаторская семья добивалась влиятельного положения на императорской службе, она конечно же обладала достаточными ресурсами, чтобы обеспечить будущность своего следующего поколения и создать себе клиентелу, тем самым утверждая собственное положение в общественной и правящей элите. Однако аристократия эта никогда не бывала родовитой: императоры назначали людей на высокие посты по своему усмотрению, состав этого «класса» (если его можно так назвать) был довольно непостоянным и включал семейства и персон, весьма различающихся по экономическим возможностям и потенциалу.
Эта позднеримская сенаторская элита, внутренне разнородная и в высшей степени дифференцированная по региональному признаку, выполняла роль носительницы позднеримской литературной культуры, а также хранительницы традиций городской культуры раннего римского и эллинистического времени. Эта ее роль менялась вместе с изменением роли городов, сокращением территории империи и сужения культурного и идейного горизонта в период войн VII в. с персами и арабами. Позднеримская культура исчезает почти полностью, унеся с собой огромную долю накопленного духовного капитала. Многие из факторов, повлекших за собой эту трансформацию, были в ходу задолго до кризиса VII в., однако именно он привел процесс к завершению и способствовал созданию новых структур и связей. После этого характер как самой письменной культуры, так и ее носителей значительно меняется по мере того, как меняется отношение элиты к земле и государственной службе. В VII столетии постепенно сходит на
