вышел из ущелья и на господствующем холме построил сильно укрепленный лагерь. Туда начали стекаться остатки главных сил, пробившиеся по ущелью, по выходе из которого турки их больше не преследовали.
Войска, шедшие позади обоза, были охвачены паникой и стали разбегаться. Страх усиливал эффект турецкого нападения, жертвами которого на их глазах стали несчастные животные и их погонщики, частично перебитые, частично захваченные врагом. Путь вперед преграждали разбитые телеги наподобие баррикад, а на головы ромеев непрерывной лавиной летели турецкие стрелы. Мануил находился в полной прострации и, оставив все надежды, покорился своей участи. Внезапно налетевшая пыльная буря на какое-то время лишила противников возможности видеть друг друга. К этому времени военачальникам и свите удалось привести императора в чувство. Он сумел восстановить дисциплину, перестроить перемешавшиеся части в боевой порядок и лично провести их через ущелье к укрепленному лагерю, где под прикрытием темноты к ним присоединился не пострадавший от нападения сельджуков арьергард.
Анализ событий после сражения, и в особенности информации о численности восточных ромейских армий в последующие годы, позволяет утверждать, что приводимые источниками данные о катастрофических потерях все же завышены и относятся только к войскам правого фланга, которые были почти целиком уничтожены. Но полностью был потерян обоз, погиб осадный парк, а люди и животные либо перебиты, либо захвачены. Византийская армия расположилась на ночь вокруг холма, занятого авангардом, и до рассвета отбивала наскоки сельджуков, ведших непрерывный обстрел. Без осадного парка нечего было и думать о взятии Коньи, и, учитывая сложившуюся ситуацию, Мануил согласился вступить в переговоры, в итоге получив право беспрепятственно удалиться.
Причиной поражения, значительных людских и огромных материальных потерь было пренебрежение элементарными законами тактики. Если начало похода проходило в соответствии с требованиями византийских военных уставов, то впоследствии они были грубо нарушены. Все военные руководства того времени рекомендовали избегать узких извилистых ущелий, а если это невозможно, то заблаговременно провести тщательную разведку. При прохождении все кавалеристы должны были спешиться, отправив лошадей в обоз, которому полагалось следовать в центре колонны. Арьергард должен был остаться у входа в дефиле и охранять его до возвращения главных сил.
Поскольку император некоторые из этих заповедей выполнил лишь частично, а другими, важнейшими, вроде поиска обходных путей, ведения разведки и организации защиты на случай нападения на переходе, совершенно пренебрег, вся ответственность за поражение и потери лежит только на нем.
Как и при Манзикерте, с которым сам Мануил сравнивал позор Мириокефалона, потери византийской армии обычно сильно преувеличивались. Конечно, это была не катастрофа. Потеря осадного парка действительно сорвала всю экспедицию и привела Мануила к глубокой депрессии, но по-настоящему последствия разгрома скажутся через много лет. Главное, что никогда Византия уже не смогла решиться на такое дорогостоящее предприятие. Но сразу после сражения турки не много смогли выжать из своего преимущества. Армии империи оставались грозной силой и год спустя были способны блестяще отразить вторжение сельджуков, при том что одновременно значительные силы действовали на Балканах. Только после смерти Мануила в 1180 г. и краха его тщательно построенной системы дипломатических сдержек и равновесий начинается необратимый процесс окончательной гибели Восточной Римской империи.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Рассмотренные нами победы и поражения византийских армий периода VI–XII вв. неотделимы от всей истории империи. Ее социально-экономический уклад, так же как политические и административные структуры, зеркально отразились в организационных принципах вооруженных сил. Слабые и сильные стороны в обучении войск, вопросы стратегии и тактики, социальная база, подготовка высшего командного состава, организация тыла, меры по снабжению и вооружению наряду с развитием военных технологий — все это неотъемлемые части восточной римской культуры. Мы не должны забывать и об идеологическом аспекте, о потребности объяснить и оправдать войну и насилие в пацифистском христианском обществе. Надеюсь, что материалы по этому предмету помогут разобраться в самосознании людей той эпохи.
Учитывая стратегическую ситуацию и явно или тайно враждебное окружение на протяжении всего существования Византии, ее борьба за выживание в охваченный мною период — это увлекательная повесть о замечательной стойкости в сочетании с организационной и идеологической гибкостью. Одним из очевидных причин успехов Восточной Римской империи является тот факт, что военное администрирование, в особенности представленное централизованной финансовой системой и государственным контролем за материальными и трудовыми ресурсами, дало византийскому правительству преимущество, о котором ни один из его противников не мог даже мечтать. До самого XII столетия они не имели ничего, даже отдаленно напоминающего уклад, при котором центральное правительство, обладающее всей полнотой власти, могло эффективно мобилизовать и направить все необходимые средства на решение первоочередной задачи. Конечно, этому сильно мешало внутреннее политическое и военное междоусобное противостояние, постоянно подтачивавшее страну. Кроме того, история знает немало примеров, когда стоявшие у вершины власти далеко не всегда правильно ею пользовались.
Армии Восточной Римской империи часто бывали побеждены, иногда даже наголову разбиты. Порой им доставались бездарные полководцы. Все же до последней трети XII столетия они обладали ясным стратегическим, тактическим и организационным преимуществом перед большинством их врагов. Именно это, наряду с эффективным государственным регулированием, позволяло им так быстро возрождаться после неудач. Но организационные меры не были единственной причиной подобной стабильности. Она являлась прямым следствием давней и весьма уважаемой в обществе традиции обобщать в военных руководствах и уставах боевой опыт вооруженных сил. Исторические исследования и военные пособия объясняли успехи ромейского оружия высокой воинской дисциплиной, превосходством тактического мышления, хорошо налаженной работой тыла и, в немалой степени, Божественным провидением.
Бывали случаи — и я не раз на них останавливался в этой книге, — когда дисциплиной и законами тактики пренебрегали. Все же византийская военная мысль никогда не затухала, способствуя подготовке командных кадров страны. Именно она стала той плодотворной почвой, на которой выдающиеся военачальники взрастили, обучили и привели к победам свои войска, сделав их самым эффективным инструментом внешней политики империи, так долго ограждая ее от столь многочисленных врагов.
Начиная с XI столетия византийские научно-технические и организационные преимущества, отмеченные выше, быстро сошли на нет. Западноевропейские государства, которые в предыдущие столетия долго оставались в тени, создали свои, отличные от имперских, но не менее эффективные социальные структуры, позволившие им вывести в поле большие массы хорошо обученных и отлично вооруженных солдат. Свое дальнейшее развитие военное искусство получило на Западе, а не в Византии, и с отставанием в этой области стало все более трагическим образом сказываться стратегически невыгодное географическое положение империи. В свете динамичного процесса экономических и технологических перемен, Восточная Римская империя, связанная устаревшими финансовыми и политическими схемами, оказалась нежизнеспособной.
Сражения, которые я привел в этой книге, представляют собою только крошечный фрагмент военных действий византийских армий в период между VI и XII столетиями. Я выбрал именно их отчасти потому, что они освещены в большом количестве источников (хотя еще много можно было бы добавить к этому списку), и еще потому, что они иллюстрируют перемены в имперской армии в каждый исторический период. Если я сумел пролить немного больше света и рассеять некоторые предрассудки вокруг вооруженных сил Византии, то эта книга честно выполнила свою задачу.
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
