перед ними. Руди пробормотал несколько проклятий в адрес Лохиро и его компании. Ингольд шел первым, Руди начал настойчиво повторять очистительные заклятия. Ему казалось, что из леса не легче выйти, чем войти в него. Когда они добрались до опушки леса, уже совсем стемнело. Лагерем стали у водопада, и Ингольд очертил вокруг стоянки двойной защитный круг.
С тех пор, как Руди удалось впервые вызвать видение Альды, прошло великое множество дней и ночей. Но Ингольд все еще не возвращал ему кристалл и продолжал изучать мерцание его граней. Измученный телом и духом, Руди наблюдал за стариком, следя за выражением его голубых ястребиных глаз. Собственные его видения, которые были в Убежище, опять вернулись к нему – яркие синие глаза, большие и холодные, как небо, казалось, смотрели прямо в него. Это видение преследовало его даже этой ночью, во время беспокойных снов.
Во сне ему приснились кости – кости, лежащие на чем-то темном, хотя, когда он спал, он мог видеть в темноте; слабо мерцавший магический свет коснулся изгибов черепа, ребер и костей таза, лежащих на сухом, коричневом мхе. Вокруг Руди горели красные бусинки глаз помойных крыс. С деформированного черепа на него пучеглазо уставилась громадная жаба. В отсвете волшебного кристалла можно было видеть еще несколько раздувающихся жаб, копошащихся в костях. Руди застонал. Пытаясь избавиться от отвратительного видения, он отвернулся. Но напрасно. Куда бы он ни посмотрел теперь, мерзкое зрелище разворачивалось во тьме на многие мили вокруг разлагающегося болота. Из грязи, похожие на призрачные деревья, вырастали сталагмиты, вокруг них водоворотом кружили красные глаза. Руди слышал назойливое царапанье крадущихся лап, от которых сухой коричневый мох превращался в серую пыль там, где не было этой ужасающей сырости. Руди опять застонал, совсем измученный и больной тяжелыми видениями. В это время, однако, послышался крик мужчины, наклонившегося над входом в пещеру. Лица его не было видно, но Руди узнал его – он узнал бы его везде и всегда. Волшебный свет проявил белые волосы и желтую полоску кожи, видимой между рукавицей и рукавом. Потом наступило молчание, нарушаемое только царапаньем миллионов крошечных лап, скребущихся по мху и костям... среди листьев!
Покрытый холодным потом, Руди вскочил на ноги от отчаянного рева Че. Ослик дико дергался на привязи, уши прижаты, глаза безумные. За осликом Руди заметил Ингольда, стоявшего на черте магического круга. А дальше за деревьями колыхалось море красных глаз!
– Святой Боже! – Руди схватил свой посох.
Не поворачивая головы, Ингольд сказал мягко:
– Свет не нужен!
Ветра не было, но шорох крошечных когтистых лап напоминал шторм в лесу. Их было столько, что даже там, где тьма прятала их, Руди ощущал скрипучее трение их спрессованных тел. Их острый запах был всюду.
Руди прошептал:
– Они могут перейти через защитный круг?
Ему показалось, что белое пламя замерцало ярче, танцуя по опавшим листьям.
– Нет, – опять мягко ответил Ингольд. Клацанье зубов и шорохи слышались теперь сверху. Руди поднял голову – на ветвях деревьев были тысячи крыс.
– Ингольд, надо бежать отсюда...
– Сейчас мы ничего не можем сделать, – твердо ответил чародей. – Мы в безопасности до тех пор, пока цел круг.
«Верь! Верь ему, – с отчаянием подумал Руди, стараясь удержаться от искушения бежать. – Ему известно об этом больше тебя!»
Крысы вихрем кружили по всему лесу; от их омерзительного стремительного бега папоротник казался ожившим. Руди ясно видел их грязно-коричневый поток, перетекающий через взгорбленные корни деревьев, переливающийся или обтекающий полусгнившие полые бревна. Их кишмя кишело в самом русле водоема, на самой его глубине. Они ворошили листья взбугренными, противными сморщенными носами, показывая белый оскал хищных зубов.
Вдруг Руди увидел, как откуда-то появилась булавка и острым концом вонзилась в ошейник Че. Ослик дико закричал и заметался не привязи, пытаясь высвободиться. Брызнув фонтанчиком грязи и гнили, булавка разлетелась. Веревка выскользнула из рук Руди, и ослик, опустив голову, перескочил кромку магического круга и пропал в темноте.
Казалось, что никогда и в помине не было никакого светящегося магического круга. Грязный поток крыс бросился вперед, присвистывая и визжа от радости, по еще не успевшим улечься опавшим листьям. Услышав крик Че, Руди помчался за ним, расчищая себе путь посохом среди обезумевших фурий, старавшихся прокусить ему ноги, ухватиться за одежду, удержаться на плечах. Одна тварь прыгнула с дерева прямо ему в лицо; он подумал, что вскрикнул, но потом не был в этом уверен, так как в это мгновение за собой услышал безошибочно узнаваемый рев огня, и свет от него озарил все вокруг. Пламя веером разлеталось и падало на море серых спин. Обернувшись, он увидел Ингольда, действующего своим посохом как оружием: из посоха во все стороны вылетало грозное пламя напалма.
Че кричал не переставая, его попона была красной от крови – три огромные крысы, как терьеры, повисли на нем. Руди сбил их своим посохом, чувствуя, как острые зубы и когти вцепились в него самого. Он сбил и этих тварей и попытался схватить повод. Ему удалось это с трудом, так как приходилось все время отбиваться от все новых и новых наскакивающих тварей. Отчаяние, паника и отвращение начали постепенно оказывать свое паралитическое действие на него.
Огонь беспрепятственно захватывал все новые и новые участки осеннего папоротника, по пути прихватывая и листья из-под ног. Но из-за налета влажной гнили они больше дымили, чем горели. Через эту дымовую завесу прорывались языки пламени – картина напоминала сцену в аду. Огонь не остановил крыс. Горящие крысы бешено мчались вперед, и от их пылающих шкур загорался мертвый подлесок; их пронзительные крики перекрывали грозный рев пламени.
Едкий дым слепил, разъедал глаза Руди, забивая его легкие. Ему показалось, что пожар и его поймал в ловушку и что ему никогда не удастся выбраться из него. На поводе продолжал метаться перепуганный Че, его рев был полон ужаса и паники. Руки Руди были липкими от крови, он все еще пытался вытащить перепуганное животное из жаркой ловушки пожара и дыма.
Из клубов дыма сначала протянулась рука Ингольда, а затем появился и он сам с замотанными шарфом носом и ртом. Он крепко схватил Руди за руку и потащил его по тропе. Они выбрались из волнующегося ада, сбиваемые с ног огнем, рев которого эхом перекликался с треском горящих крыс. За горящим подлеском они ступили во мрак дымящихся столбов из мокрых деревьев. Руди отчаянно боролся с невыносимым жаром за
