Но в апартаментах канцлера царило отнюдь не праздничное настроение. С потемневшим от ярости лицом канцлер встретил сестру, когда та вошла в зал для аудиенций.
Глаза всех, кто сидел за столом совещаний, устремились к темному дверному проему, заполненному сейчас воинственной стражей Майи и облаченными в оленьи шкуры геттлсендцами. Руди сразу узнал всех присутствующих. Ваир в расшитом бархатом и жемчугами костюме все равно выглядел бледно на фоне сверкавшего изумрудами замысловатого великолепия костюма Стюарта. Инквизитор Пинард в белом облачении, символизировавшем духовную чистоту, сидел рядом с Джованнин, облаченной в свои обычные кроваво-красные одежды.
Лицо Алвира скривилось, палец, который он направил на сестру, дрожал от гнева.
– Ты... – начал он, задыхаясь, но хриплый голос Джованнин остановил его, как удар ножом в спину.
– Думай, что говоришь, глупец.
Алвир вспомнил, что здесь все-таки присутствуют слуги Империи Юга, и это смягчило грубость его первых слов. Но когда Минальда и удельные правители оказались в комнате совещаний, он встретил их убийственным взглядом.
На фоне элегантности и благополучного вида окружения Алвира сторонники Минальды выглядели сущими оборванцами. Под потрепанным алым плащом у Майи была безрукавка, связанная кем-то из пенамбриек. Томек Тиркенсон в обшитой бахромой рубашке из оленьей кожи и мокасинах выглядел немногим лучше тех дикарей, с которыми часто воевал в родных краях. Ингольд вполне бы мог сойти за попрошайку или за уличного арфиста, но никак не за Архимага Запада. Среди них Минальда сверкала, как язычок белого пламени в темноте.
Когда Алвир заговорил снова, его голос звучал гораздо спокойнее, но угрожающих ноток в нем не убавилось.
– Надеюсь, сестра, у тебя есть достаточные основания, чтобы являться ко мне с вооруженной свитой, – желчно заметил он. – Однако если ты желаешь говорить со мной, то только не в присутствии этих... головорезов.
– Эти головорезы, милорд, – командуют вашими войсками. – Спокойный голос Минальды разнесся по всему залу.
Губы Алвира скривились.
– И какое отношение военачальники имеют к делам и политике державы?
– Они за нее умирают.
Наступила непродолжительная тишина. Затем лицо Алвира смягчилось, он подошел к сестре, взял ее за руку и заговорил ласково и мелодично:
– Минальда, дитя мое... всегда кому-то приходится умирать за благое дело; всегда кому-то приходится жертвовать собой ради других. Ты сама знаешь это... лучше всех прочих. – Он нежно сжал ее руки, мягкий тембр его голоса, обволакивая ее, словно отделяя от окружающих. – Если бы каждому солдату было дано право выбора, больше не было бы битв и сражений. Вот за этим и нужны вожди, дитя мое. Если нет единства, то мы подобны калеке на поле боя. Иногда необходимо отсечь одну руку, чтобы другая могла нанести смертельный удар.
Он стоял совсем рядом, держа ее за руки. На какое-то время Минальда застыла, глядя на него – младшая сестренка под защитой сильного брата.
Затем она вывернула запястья, не слишком сильным, но резким движением, как ее учила Джил, высвободилась и сделала шаг назад, к своим воинственным союзникам.
– Тем не менее, милорд, они ваши подданные. И они доверяют вам собственную жизнь. По крайней мере, они достойны того, чтобы вы спросили их мнение, прежде чем советоваться с чужеземцами.
Голос Алвира посуровел, в нем зазвучали металлические нотки.
– Несомненно, все эти люди достойны уважения. И все же, они всего лишь вассалы одного владыки, которые сражались с вассалами другого. И их несомненная отвага и самопожертвование, возможно, были чрезмерны...
Рысьи глаза Тиркенсона сузились.
– Нетрудно забыть о чувстве меры, когда, вернувшись домой, обнаруживаешь, что алкетчцы угнали в рабство твою сестру, а братьев забили до смерти...
– Если мы сейчас начнем обсуждать все личные недоразумения, которые случались между нами и южанами, милорд Тиркенсон, то будем сидеть в этой злосчастной крепости до тех пор, пока не перемрем с голоду или нас не пожрут Дарки, – надменно парировал канцлер. – И если нас будут прерывать эти... друзья... которых ты, сестра моя, привела на Совет, то лучше нам сразу прекратить этот разговор. Коли вы предпочитаете общество этих головорезов, чья слепая предвзятость мешает союзу держав, которым они служат...
– Я не выйду замуж за наследника Алкетча!
– Вчера вечером ты говорила по-другому, – мягко напомнил он ей.
– Вчера вечером я была пленницей!
Рот Алвира, казалось, превратился в сплошную темную линию.
– Минальда, в королевстве многое изменилось, с тех пор как ты сидела на террасе и обмахивалась веером из павлиньих перьев. Нам нужен союз с Алкетчем. Только они одни могут помочь нам отвоевать королевство у Дарков, а также восстановить его; только их не коснулся бич этой чумы, которая принесла на земли Дарвета смерть и разрушение. Мы много выстрадали и без их поддержки будем продолжать страдать дальше. Былая воинственная гордость, которая раньше не позволяла нам объединиться, теперь стала для нас непозволительной роскошью.
Минальда изменилась в лице от обвинений брата, но ответила ему спокойным тоном:
– Я не оставлю сына и не позволю, чтобы наследника Дарвета вывезли к чужеземцам.
