в колодце, той твари, которой известны все имена, и она познает ее, Джил.
– Джил, возвращайся немедленно.
Сквозь сон ей захотелось кричать. Она видела, как кровь ее течет по направлению к ледяным жреца, тянувшим к ней свои длинные руки; она видела, как белесые паукообразные сгустки выбираются из сланча, видела, как постепенно проступают в колодце очертания живущего в нем существа.
– Джил! – Она ощутила его руки на своих плечах, крепкие и теплые. – Ты должна вернуться немедленно. Слышишь мой голос? Ты должна вернуться.
«Я должна вернуться. Я должна вернуться и убить его».
Она вновь обнажила меч; рукоять была липкой от крови. Невольно Джил задалась вопросом: умрет ли она по-настоящему, если убьет себя в этом сне. Невозможно, чтобы кто-то заставил ее причинить боль Ингольду.
«Или все же возможно?»
– Слышишь мой голос? – И теперь она услышала его и уловила напряжение, владевшее магом. Он был напуган.
Во рту все занемело, как после укола лидокаина, но Джил все же сумела выдавить:
– Да.
Он за руку вывел ее из пещеры. Она чувствовала пожатие его руки, но ничего не видела, – такое порой случается во сне. И лишь когда они, наконец, выбрались наружу, миновав каменный зал со статуей слепого короля и его пса, и вновь оказались на берегу огромного холодного озера, она почувствовала, как Ингольд бросается вперед, взмывает в воздух и тянет ее за собой в полет.
Во сне она могла летать, если только он держал ее за руку.
Они долго мчались сквозь черные воды, устремляясь к свету. Оглянувшись, Джил могла видеть далеко позади глубокий синий кратер, где озеро взирало на нее, как раскрытый глаз, и ощущала дыхание ледяного вулкана. Ей казалось, что она до сих пор чует этот сладковатый запах и слышит пение ледяных магов, и яд в ее крови звучал в унисон с этими голосами.
А затем ее окутала тьма.
– Что это?
Ингольд стоял перед ней на коленях. Джил сидела на камнях в полуразрушенной конюшне на берегу Бурой Реки и чувствовала, что продрогла до костей.
– Что у меня с рукой? – Она поднесла ладонь к глазам. Боль была словно от глубокого пореза, но не было никаких следов раны.
– С тобой все в порядке?
Почему он так напуган? Его руки, сжимавшие ладони Джил, были теплыми и крепкими, а в небесно- голубых глазах светилось участие и забота.
Она заставила себя кивнуть, хотя на самом деле чувствовала, что с ней отнюдь не все в порядке. Джил ощущала усталость и тошноту, словно пробежала несколько миль; ладонь ныла до ужаса, и болела рана на лице, пульсируя так, словно вновь открылась и кровоточит.
– Я не мог до тебя дотянуться. – Он откинул волосы с ее лица и быстро начертал символы заклятий на ее щеке, на плече и на руке, чтобы помочь Джил согреться и прогнать боль. – Ты ускользнула от меня. Я боялся, что не смогу вернуть тебя вовремя.
– Вовремя? – Джил по-прежнему гадала, что скажет Ингольду, если он спросит, где она была и что видела. Она ровным счетом ничего не помнила, кроме лютого холода.
– Мы должны уходить. Прямо сейчас. Нам грозит опасность. Я не уверен, но, по-моему, надвигается ледяная буря.
– Здесь? С этой стороны гор? – И добавила ругательство, которое подцепила у гвардейцев. Джил была слишком потрясена, чтобы ощутить страх, хотя первой нормальной реакцией должна была стать паника. – Я так понимаю, что здесь нигде не найдется подходящего укрытия?
– Абсолютно ничего подходящего, но мы всего в одиннадцати милях от старого
Пару лет назад Ингольд смог бы предсказать приближение снежной бури лишь минут за десять, но после того, как Джил рассказала ему все, что знает, о давлении воздуха, а также после знакомства с информацией в архивных кристаллах, Ингольд смог – пусть пока теоретически – разработать новую систему предупреждения. Ледяные бури были феноменом, свойственным крайнему северу и высокогорьям, а потому до сих пор у него не было возможности проверить свою теорию о переменах температуры и давления, предвещавших буран. Однако сейчас Джил была готова поверить Ингольду на слово, пробежать одиннадцать миль и зарыться в самую глубокую дыру, которую только сможет найти.
– Там точно есть укрытие?
В тех местах Джил бывала пару лет назад. Древний жертвенный зал в разные времена использовали то как темницу, то как винный погреб, в зависимости от политической ситуации в стране.
– Думаю, скоро мы это узнаем, – мягко отозвался колдун, натягивая рукавицы. – Ты сможешь погрузить нашу поклажу на мула? Я должен связаться с Руди в Убежище и предупредить его, что людей и животных надо поскорее загнать внутрь. Затем я помогу тебе...
– Ингольд, у меня порез на лице, но руки пока не сломаны. – Джил поднялась на ноги, силясь одолеть охватившее ее головокружение, и внезапно содрогнулась, когда внутреннему взору предстала странная картина: ее кровь двумя алыми змейками ползла по толще сланча... Ползла куда? Она взглянула на свою ладонь, вновь удивившись, что там нет никакого пореза. Но с чего такое удивление?
– А как же Поселения? Они смогут передать такое сложное сообщение со смотровых башен? – Джил извлекла Цилиндр из-под покрывал, куда запрятал его Ингольд, завернула в свою куртку, покрепче затянула пояс, а затем, убрав рассыпавшиеся волосы с лица, завернула их тугим пучком. – У них ведь нет кода для
