немного проветриться. Вот только если бы этот чертов свет не бил прямо в глаза. Да приглуши огни-то, не понимаешь, что ли?»
Как если бы его кто-то и в самом деле услышал, все три солнца разом погасли.
На какое-то мгновение окруживший его мрак показался сплошной чернотой.
Паровоз почти бесшумно несся сквозь непроглядную темень. Коли стал на ощупь отыскивать, за что бы можно было ухватиться. «Да, неловко как-то получается», — пробормотал он себе под нос. Однако тьма продолжалась не так уж и долго — видимо, как подумал Коли, Брайан что-то там разглядел на пульте, щелкнул выключателями, после чего огни во всех домах, на полустанках, фермах и мельницах снова ярко вспыхнули.
— Ну вот, теперь любо-дорого взглянуть! — одобрительно проговорил Коли. — Я всегда знал, что толковую соорудил штуку, но лишь теперь понимаю, насколько она хороша. Разве кто-то может пожаловаться? — И продолжал: — Пожалуй, все оценят мои усилия сделать так, чтобы даже самому маленькому существу здесь было удобно.
В данном случае он обращался к людям, населявшим тот мир, по которому сейчас мчался его паровоз.
А потом, когда разом исчезли все стены мансарды, подумал: «Если бы Брайан не почувствовал, что старик уже не сидит в кресле у него за спиной и не заглядывает через плечо, наверное, так бы и не понял никогда, как прекрасно все это работает. А что, приятно было бы сейчас и вправду опуститься в кресло и подождать, пока огни не вспыхнут снова. Надо только не пропустить момент, когда сын наиграется и начнет тормозить состав».
Они как раз проезжали перекресток, и Коли выглянул наружу. Из вереницы скопившихся у шлагбаума фигур он выхватил взглядом одну — ту, которая стояла прямо по центру освещенного пятна тротуара и махала ему рукой. Он картинно помахал ей в ответ. Лицо махавшего человека выражало неподдельное ликование, улыбка была в буквальном смысле до ушей.
— Приятный малый, — заметил Коли.
Постепенно он испытывал все большее наслаждение от происходящего.
В успокаивающем темпе паровоз выехал на длинный и прямой участок пути, который заканчивался вокзалом, обозначенным на плакатах и указателях как «Коливилль». Это была самая крупная и наиболее хорошо оснащенная из всех имевшихся на пути следования пяти станций, и Коли предположил, что Брайан наверняка решит сделать там остановку. А интересно будет посмотреть, как он справится с этой вообще-то не такой уж хитрой задачей. При этом предполагалось, что пассажиры станут выносить из вагонов свои вещи, надевать плащи и обижаться на машиниста за то, что слишком резко тормозит.
Где-то вдалеке перед собой Коли разглядел приближающиеся огни вокзала и даже увидел длинную вереницу людей, стоящих в очереди на посадку. «А еще ведь у меня немало народу расставлено у перекрестков на подходах к Коливиллю», — подумал он. Внезапно на спускающейся с холма дороге, которая незадолго до вокзала пересекалась с железнодорожным полотном, засверкали фары стремительно приближающейся открытой спортивной машины. Коли мгновенно сопоставил скорости машины и поезда и пришел к выводу, что на месте пересечения они окажутся чуть ли не одновременно.
— Вот ведь молодая обезьяна! — едва слышно выдохнул Коли. — Авария же может быть…
На какое-то мгновение он напрягся, но затем вспомнил, что именно на этом перекрестке была задействована синхронизация, которая автоматически затормозит машину. В ушах его заметался визжащий, пронзительный скрежет металла по металлу — это сработала блокировка, установленная на монорельсе, по которому двигалась машина, и та резко остановилась, словно наткнулась на невидимый барьер.
«С восьмидесяти миль в час до полной остановки — и все за какую-то долю секунды, — подумал Коли. — Да, не очень-то правдоподобно получается. Впрочем, мальчик здесь ни при чем — надо будет потом посмотреть, нельзя ли там что-то подрегулировать».
Пока локомотив медленно проезжал перекресток, он обратил внимание на то, что на лице водителя машины не были прорисованы отдельные черты. Даже глаз не было!
— Чем смотришь-то?! — крикнул ему Коли, тогда как фигура водителя с квадратными плечами продолжала ровно и неподвижно восседать в кабине в ожидании, когда проедет поезд.
Наконец поезд остановился в Коливилле.
— Восхитительно! — воскликнул Коли. — Просто замечательно!
Как ему хотелось сейчас пожать Брайану руку. Надо же, все-таки смог довести, причем как гладко все прошло! Он переживал приятное волнение. На какое-то мгновение подумал было о том, чтобы на вокзале выйти наружу и немного прогуляться вдоль состава, посмотреть, как он будет трогаться с места, а потом, когда поезд совершит полный круг, снова сесть в него, но передумал: у него не было уверенности в том, что в следующий раз мальчик поведет экспресс по тому же пути, да и народу на вокзале скопилось слишком много, чтобы заниматься такими экспериментами. В общем, он не стал выходить наружу.
Коли высунулся из окна кабины машиниста и глянул вдоль состава на вереницу стоящих в очереди пассажиров. Его даже немного удивило то обстоятельство, что никто из них не двигался. Так они и стояли со своим багажом — кто в руках его держал, кто поставил у ног, — в ожидании поезда, а когда тот наконец прибыл, оказалось, что никто даже не думает сойти с места. Он встретился взглядом с кондуктором — оказывается, тот уже давно пристально наблюдал за ним. У мужчины было темно-красное, почти коричневое лицо, а на одной ноге отсутствовала передняя часть стопы. «Наверное, крепко поддает, — подумал Коли, — и к тому же имеет на то причины».
Непосредственно за кондуктором стояла очаровательная блондинка за два метра ростом — одна грудь у нее определенно была больше другой, хотя во всем остальном девочка была, как говорится, что надо. Рядом с ней стоял маленький мальчик в костюме и школьной кепке. Правда, лицом он больше походил на мужчину средних лет. Еще дальше отчаянно резвился беззубый мастиф, чуть ли не вырывая поводок из рук джентльмена в деловом костюме и фетровой шляпе. Внешность у него была просто безупречная, если не считать того, что он забыл надеть воротничок и галстук.
Кончиком указательного пальца Коли почесал нос.
— Я и представить себе не мог, что здесь так много всяких забавных типов, — с грустью проговорил он.
Кондуктор взирал на него с откровенной злобой, блондинка — с гордым видом.
Паровоз стал отъезжать от вокзала. Коли снял башмак и принялся колотить им по правому переднему стеклу кабины — оно было матовым и затрудняло обзор, но потом улыбнулся при мысли о том, что напишет конструкторам железной дороги и выскажет критическое замечание. А что? Как и все немцы, они — люди педантичные, а потому отнесутся к его критике со всей серьезностью и учтут на будущее, чтобы впредь не допустить подобной оплошности.
За Коливиллем дорога чуть изгибалась и проходила между невысокими холмами. Сам по себе Коливилль являлся скорее «спальным городом», зато в его предместьях располагалось немало процветающих ферм — между холмами там и тут просматривались клочки вспаханной земли. У подножия одной из возвышенностей располагался хорошо оборудованный сельский клуб. Это место Коли оборудовал с особой выдумкой: дальний край сельскохозяйственных угодий упирался в восточную стену мансарды, на которую он приклеил громадное, тянущееся во всю ее ширь фото, изображающее горную гряду, как бы являющуюся продолжением панорамы сельской местности. Сам он считал это место едва ли не самым красивым и тщательно проработанным участком всего макета.
Рядом с заборами фермерских построек стояли дети — все махали ему рукой. Деревенские мужики тоже махали, а вокруг них весело резвились овцы и собаки, последние даже махали хвостами. Медленно вращалось колесо водяной мельницы; она работала от батареек, но все равно смотрелась как настоящая. Туда-сюда сновали пышнотелые молочницы.
«Чудесное место для отпуска», — сентиментально подумал Коли. Он чуть ли не по пояс высунулся из окна кабины, чтобы получше разглядеть окружавшую его панораму, и едва не лишился головы от пронесшегося мимо товарного поезда.
Встречный состав подкрался совсем незаметно, бесшумно выскользнув из-за-поворота по наружной колее, и Коли, в самый последний момент заметив промелькнувшую тень, успел юркнуть назад.
Ошеломленный, он прислонился лбом к холодному металлу оконной рамы.
— Идиот! — сказал он, обращаясь к самому себе, объятый страхом и гневом.
