Лодия плотно закрыла за собой дверь.
– Энкино…
– Почему тебя прислали ночью? – спросил он, и болезненная усмешка искривила губы. – Что тебе велели сделать?
– Нет. Не прислали, – отрицательно качнула головой Лодия – Я пришла без разрешения.
Энкино непонимающе смотрел на нее.
– Мне сказали, что больше к тебе ходить не нужно. Что скоро все произойдет… Может быть, завтра или послезавтра. Они решили. Ты слышишь меня? – ей показалось, что Энкино не слушает.
Тот неожиданно стал спокоен, как будто бы даже непринужден. Только взгляд при свете свечи казался усталым и воспаленным.
– Ты пришла проститься? – спросил он. – Это… хорошо. Тебя не хватятся до утра?
Лодия не сразу нашлась, что ответить. Энкино сбил ее: он говорил так просто, как будто речь шла не о его жизни и смерти, а о каких-нибудь засахаренных каштанах. Лодия впервые рассердилась на него.
– По-твоему, я здесь только затем, чтобы сказать «прощай»?
Энкино усмехнулся своей прежней короткой усмешкой.
– А почему бы нет? Мне это было бы приятно.
– Страдания должны были бы просветить тебя, но ты… Я знаю, ты этого не позволишь с собой сделать, – твердо произнесла служительница. – А значит, тебе не остаться в живых. Слышишь? Я выведу тебя из замка. Если ты сможешь бежать, то беги.
Лодия все-таки произнесла эти слова. До последней минуты она не верила, что осмелится. Она предавала самого Князя ради чужака! Голос Лодии звучал так, будто она не обещала Энкино спасение, а спешила его прогнать.
Тот встал, опершись рукой на крышку стола.
– И мы с тобой уйдем отсюда?
Лодия замерла. Это был не вопрос: это было условие.
– Нет, – помолчав, ответила она. – Я останусь. Энкино, у меня нет времени объяснять. Я только хочу, чтобы ты остался жив, потому что нельзя делать это с тобой насильно. Я не знаю, кто заблуждается: ты, они или я – но тебя я хочу спасти.
Лодия выдержала взгляд Энкино, и он увидел – это тоже условие.
– Ты расплатишься за мой побег? – спросил Энкино раздраженно. – Еще этого не хватало!
Ему трудно стало дышать, он прижал руку к сердцу. Он понимал, что делает для него Лодия, но не понимал, откуда вместо слов благодарности берется у него этот резкий, неприязненный тон?
– Разве они узнают? – искренне удивилась Лодия. – Меня никто не видел, сейчас ночь.
Энкино в свою очередь вскинул брови:
– Но ведь со мной виделись только ты и Мирт! Не так уж трудно догадаться, кто из двоих…
– Этого не может быть! – оборвала его Лодия; она возмутилась так горячо, как будто это и в самом деле было несправедливое обвинение. – Кто посмеет сказать, что одна из высших предала Князя ради какого-то раба!
– Ну, вот ты же… – без обиды привел пример Энкино.
Лодия остановила его отчаянным жестом:
– Просто пойдем. Будет хуже, если я попадусь здесь с тобой.
Энкино медлил. Он обвел взглядом тесную комнату, где столько недель смотрел на огонь. Пламя свечи играло в драгоценных инкрустациях на переплете книги.
– И свечу… погасим? – уронил он.
Лодия дунула на свечу.
– Быстрее.
Поколебавшись, Энкино взял со стола книгу.
Через миг они вместе вышли в коридор. Энкино – тоже в одежде служителя, в темно-синей хламиде, которую принесла ему Лодия.
Они миновали стражу у главного входа. Энкино ожидал, что их окликнут. У него даже капельки пота выступили на лбу. Он пытался придумать объяснение: что двое в одежде служителей делали ночью в замке Князя? Засиделись в библиотеке? Их вызывал зачем-то наставник Мирт?
Но стража неподвижно стояла возле крыльца. Высшие доверяли друг другу безусловно.
«Зачем тогда стража, если она не сторожит? – с отчаянно бьющимся сердцем подумал Энкино и догадался. – Затем же, зачем и воины, которые ни с кем не воюют. Это опора власти, тут слишком много рабов…»
От свежего воздуха у него закружилась голова. Энкино посмотрел вверх. Темное зимнее небо было бездонным. Во мраке горели созвездия. Энкино знал их названия по книгам и умел определять путь, хотя до сих пор никогда не пробовал сам, работает ли это в настоящем путешествии. «Плохо, что я так ослабел взаперти», – думал Энкино.
