смотрел на уходящие берега страшной Африки. Я чуть не плакал. Ведь в этой стране остались оба мои брата и двое лучших людей, которых я когда-либо знал: Хэнк и Бедди. Не будь Изабель, я предпочел бы умереть.
Но я был рад, что живу, что в моем кармане лежали телеграммы от Изабель. Она послала их сразу же, как только письмо Лоуренса с описанием моего внезапного появления в Нигерии дошло до Брендон- Аббаса.
Она решила встретить меня на той же поляне, на которой мы играли детьми. От счастья люди не умирают, иначе я никогда не пережил бы этого часа. Изабель была еще милее и прекраснее, чем когда- либо…
Тетя Патрисия сперва была холодно дружественна. Она дала мне понять, что она однажды за мной послала и я отказался прийти и, кроме того, я против ее воли ушел из дому!
В той самой гостиной, в которой исчезла «Голубая Вода», в присутствии Изабель и Джорджа Лоуренса я передал ей письмо и пакет Майкла. Она открыла письмо и спокойным, ясным голосом прочла:
«Дорогая тетя Патрисия.
Когда вы получите это письмо, я буду мертв, и надеюсь, что по прочтении его вы меня простите. Я поступил так, как считал наилучшим. Я хотел чем-нибудь отплатить вам за вашу доброту ко мне и моим братьям.
Дорогая тетя, я знал, что вы продали «Голубую Воду» магарадже, и догадывался, что вы боялись возвращения сэра Гектора, который неизбежно должен был об этом узнать.
Я сидел в рыцарском костюме в тот день, когда вы передали сапфир агенту магараджи. Я слышал все, что вы говорили. Потом я узнал, что вы велели сделать себе дубликат этого камня. Вы часто нам его показывали, и я всегда мечтал, чтобы он был похищен. Это было бы очень забавно. Воры на этом сами бы нажглись, и продажа камня никогда не стала бы известной сэру Гектору.
Ради вас я охотно украл бы этот камень, но, к сожалению, я не знал, как отыскать тайник, в котором он хранился. Наконец от сэра Гектора пришло письмо, в котором он извещал вас о своем возвращении. Дело было плохо, необходимо было принять срочные меры. Я стащил этот кусок стекла и при сем возвращаю его с извинением. Я чуть-чуть не положил его на место в ту ночь, но очень рад, что этого не сделал (так и скажите Джону).
Прошу вас сказать сэру Гектору, что я украл «Голубую Воду». Пусть все думают, что я самый обыкновенный вор. Иначе вся эта путаница из-за «Голубой Воды» будет напрасной и мне не удастся охранить вас от неприятностей.
Я позволю себе заметить, что вы были вполне правы, продав этот камень.
Я почти пожалел о своем поступке, когда оба эти болвана, Дигби и Джон, тоже удрали. Какое нахальство! Мне никогда не приходило в голову, что они сделают такую глупость. А впрочем, я не имею права их за это упрекать. С моей стороны было бы слишком эгоистично требовать, чтобы все развлечения выпали только на мою долю.
Надеюсь, что все сошло благополучно. Воображаю, как злился дядя Гектор! Итак, дорогая тетя, искренно благодарю вас за все, что вы для нас сделали, любящий вас племянник
В первый раз в моей жизни я увидел, что тетя Патрисия вытерла слезы.
Выдержка из письма Джорджа Лоуренса, эсквайра, колониального инспектора, полковнику Анри де Божоле, полка спаги ХІХ (Африканского армейского корпуса):
«Таков конец этой истории, друг мой. Жаль этих двух мальчиков, Майкла и Дигби Джестов…
Надеюсь, что вы сможете в июне приехать в Англию. Мне очень хочется, чтобы вы были моим шафером, и это желание искренно разделяет леди Брендон.
Черт возьми, я чувствую себя, как мальчишка! Жутко подумать: после тридцати лет безмолвного воздыхательства вдруг такой блестящий успех.
Джон, которого вы знаете, тоже собирается жениться. Леди Брендон старается чем может помочь ему и Изабель. По-видимому, она чувствует себя обязанной отплатить им за Майкла…»
