размеру он вполне сошел бы за плавник дельфина или акулы, только выступ не двигался.
И несколько секунд назад его там не было. И вообще, его никогда там не было — я это точно знал. Я услышал приглушенный вскрик, потом пронзительный рев мотора: лодка резко прибавила скорость, но было уже слишком поздно.
С тошнотворным треском «Бостон вейлер» налетел на камень. Зима тревожно вскрикнул, увидев, как Элфорда выбросило за борт. Мгновение Томас Тарни стоял, размахивая руками, будто пытался поймать Элфорда. А потом он провалился сквозь дно моторки, как будто под ним был люк, и исчез.
Зима схватил меня за руку.
— Оставайся с Валой!
Элфорд сидел на камне, уцепившись за верхушку, и светил своим оранжевым спасательным жилетом. На палубе «Ледяной королевы» кто-то что-то орал в мегафон. Я наблюдал, как на серую воду спускают другое суденышко, маленький надувной «зодиак». Зима яростно встряхнул меня.
— Джастин! Я сказал — оставайся с ней…
Он оглянулся на пляж. Я тоже.
Валы нигде не было видно. Зима выпустил мою руку, но прежде, чем он успел что-то сказать, мы заметили движение среди камней.
Это была Вала; она появилась, словно сгущающийся туман. Даже со своего места я видел, как блестели ее глаза, иссиня-черные, словно зимнее небо, и мог с уверенностью сказать, что она улыбалась.
Экипаж «Ледяной королевы» подобрал Элфорда задолго до появления береговой охраны. Мы с Зимой провели на берегу несколько часов, пока не прибыли спасательные команды, а над головами не принялись летать «нэйви фолкенс» — на тот случай, если Тарни выплывет на берег или его тело выбросит волнами.
Но ничего такого не произошло. Каменный выступ распорол днище «Бостон вейлера», проделав здоровенную дыру, куда большую, чем можно было предположить. Но Элфорда никто не винил. Достаточно было посмотреть на карту и убедиться, что прежде в том месте скалы не было. А теперь есть — я вам точно говорю. Я ее вижу каждый день, когда смотрю в окно дома Зимы.
Я никогда не расспрашивал Валу об этих событиях. Весь тот день, когда мы ушли с берега, Зима ходил мрачнее тучи. Не забывайте — Томас Тарни был мультимиллионером, и даже я понимал, что теперь начнется расследование, интервью и набеги телевизионщиков.
Но за случившимся наблюдали люди, которые находились на борту «Ледяной королевы», и еще Эл Элфорд. Все они были свидетелями того, как Зима ругается с Тарни, и видели, что спорщики не дерутся и даже не толкаются, к тому же Элфорд подтвердил, что со стороны Зимы никаких угроз не было. Королевская сосна погибла, но две другие остались. Многие активисты «Одюбон сэсайети», «Сьерра клаб» и прочих подобных заведений тут же подали иск против правопреемников Тарни с требованием превратить всю территорию бывшей фермы Паккарда в заказник.
Я считал, что это хорошо, но, к сожалению, погибшего дерева не вернет.
Однажды, через несколько недель после этой истории, я, вернувшись из школы, помогал наводить последний лоск в доме Зимы. Все уже было готово, кроме камина, — на полу стояли пластиковые ведра с известковым раствором, лежали груды камней и каменные плиты, предназначенные для дна очага.
— Джастин, — Вала возникла сзади так незаметно, что я подскочил, — Ты не мог бы пойти со мной?
Я кивнул и встал. Было уже очень заметно, что Вала беременна.
И при этом счастлива. Из соседней комнаты доносились звуки: Зима работал на шлифовальном станке. Вала взглянула на меня и улыбнулась; она прижала палец к губам, а затем притронулась к моему подбородку. На этот раз он не заболел от холода.
— Идем, — сказала Вала.
На улице было пасмурно и зябко. Стояла середина октября, но почти все деревья уже были голые: листву с них сорвало бурей, пронесшейся несколько ночей назад. Мы направились в лес, который начинается за домом. Когда мы проходили мимо айвового куста, я увидел, что его листва опала, а колибри давным-давно улетели в теплые края. Вала была все в тех же ярко-синих ботинках и подвернутых джинсах Зимы.
Его большая футболка уже не могла скрыть живота жены, поэтому моя мать связала для Валы красивый большой свитер и вдобавок отдала теплую куртку из шотландки. Теперь Вала еще больше походила на девчонку — если не считать глаз и манеры смотреть на меня и улыбаться, будто у нас есть какая-то общая тайна. Я прошел следом за ней до того места, где тропа ныряла вниз, к берегу, стараясь не смотреть на подножие утеса. Королевская сосна, рухнув, в конце концов застряла между большими камнями, потом в мертвых ветвях запутались водоросли, а пожухшие сосновые иголки засыпали все вокруг.
— Зиме нужно будет на несколько часов уехать в город, — сообщила Вала, словно бы отвечая на вопрос. — Я хочу, чтобы ты помог мне кое-что сделать.
Мы спустились по тропе к самому ее основанию, а потом по камням добрались до линии берега. Над головами с криками кружили несколько чаек, и ветер с силой хлестал мое лицо и голые руки. Куртки у меня не было, и я заметил, что пальцы покраснели, но холода не чувствовал.
— Пришли, — пробормотала Вала.
Она медленно подобралась к камню, торчащему из гальки. По форме и размеру он напоминал руку.
Потом я приблизился к Вале и понял, что это и вправду рука, обломанная на уровне локтя, сделанная из гладкого серого камня, вроде мрамора, только темнее. Вала остановилась и посмотрела на нее, поджав губы, потом подобрала эту находку.
— Не мог бы ты понести? — попросила она.
Я ничего не сказал, просто подставил руки, как будто Вала собиралась нагрузить меня хворостом. Она положила камень — и я вздрогнул, но не потому что тот был тяжелым, хотя так оно и было, а потому, что он выглядел как самая настоящая рука. Я даже разглядел складки кожи и вены на сгибе локтя.
— Джастин, — произнесла Вала. Я поднял голову, взгляд ее иссиня-черных глаз был устремлен на меня, — Пойдем. Скоро стемнеет.
Она медленно пошла вдоль берега, будто выискивала обкатанные морем стеклышки или морских ежей, я двинулся за ней. Через каждые пару шагов Вала останавливалась и что-нибудь подбирала: кисть руки, ступню, длинный камень, напоминающий ногу, а потом разворачивалась и клала находку мне в руки. Когда груда находок сделалась слишком тяжелой для меня, Вала подобрала стиснутый кулак и медленно зашагала обратно к тропе.
В тот день мы сделали еще несколько ходок, как и в последующие дни. Каждый раз мы возвращались в дом, и Вала пристраивала камни в неоконченный камин, закладывая и закрывая их другими. Хотя если бы кто и заметил, то подумал бы, что это фрагмент разбитой статуи или камень, который просто похож на ступню, лопатку или треснувший затылок.
Мне не хватало духу обсудить с Валой происходящее. Но я помнил, как выглядел «Бостон вейлер», когда береговая охрана вытащила его на берег: с небольшой рваной дырой в носу и с гораздо более крупной пробоиной в днище, как будто что-то большое и тяжелое проломилось сквозь дно. Например, метеорит. Или очень большой камень. Или гранитное изваяние человека.
Не то чтобы кто-то был свидетелем подобных вещей… Я сказал себе, что, может, это и вправду была статуя — упала с корабля, или столкнули с края утеса, или еще чего.
Но однажды, когда мы спустились на берег — на самом деле это был последний день наших с Валой поисков, — она заставила меня пройтись по мелководью. Она указала на что-то под водой, что-то круглое и белое, смахивающее на сплющенный футбольный мяч.
Только это был не мяч. Это была голова Томаса Тарни. Во всяком случае, ее передняя часть — лицо. Задняя часть уже была встроена в камин.
Я вытащил лицо из воды и уставился на него. Широко открытые глаза были спрятаны под зеленой пеной водорослей. Рот был распахнут, и можно было увидеть, где находился язык, пока не отломился, оставив зазубренное основание.
