иглы, покалывающие ступни и голень, стали привычными.
Блетчер с выражением мученичества на полном лице упорно брел по воде следом за Фрэнком. Остальные детективы и поисковая команда возбужденно зашумели за его спиной, оставаясь на прежнем месте.
– Ты что, спятил, Блетч?!
– Пусть катится!
– Ради всего святого, Боб!
Блетчер, задыхаясь от холода, продирался вперед, рискуя каждую минуту быть сметенным речным потоком. Вода поднялась сперва до щиколоток, затем до колен, а потом и выше… иным по пояс будет. Боб тихо ругнулся, представив все последствия своего ночного купания. Особенно волновал один вопрос относительно здоровья. Он его хрипло сформулировал только тогда, когда благополучно добрался до берега:
– Хорошо, что я уже обзавелся семьей, – пробурчал Блетчер, украдкой поглядывая на Фрэнка.
Тот шутку не принял, проигнорировал. Занят был. Фонарик дергался между стволов и кустарников, нервно перескакивая от одной группы деревьев на другую.
– Фрэнк! Подожди! – прокричал Блетчер, шатающейся походкой выбираясь из воды. Как ни странно, но первое, о чем он подумал, забираясь в воду, был фонарик. Спрятанный в нагрудном кармане, он не пострадал. Спотыкаясь на скользкой, замерзшей земле, он побежал, чтобы заставить кровь циркулировать быстрее – впрочем, не только поэтому. Когда он достиг первых деревьев, бежать стало легче. Блетчер старался не выпускать из виду Фрэнка, фонарик которого порхал в темноте, словно светлячок.
– Фрэнк! – снова закричал он и… споткнулся.
Глухой, гулкий звук. Блетчер застыл на месте и уставился на землю. Послышалось? Снова с силой топнул по куче жухлых подгнивших листьев.
Звук повторился.
Внизу – что-то полое. Внизу – что-то живое.
– Фрэнк! – завопил он, упав на колени. – Фрэнк, сюда! Я нашел! Я нашел!
Фрэнк, задыхаясь, подбежал к нему и тоже опустился на колени.
Они яростно разметали землю, мусор. За считанные минуты место было расчищено.
Блетчер глянул – и остолбенел.
– Ого! Ого-го!
Из листвы показалась деревянная крышка еще одного гроба. В ней было просверлено несколько маленьких дырочек – очевидно, отверстия для воздуха. На шершавом дереве были нацарапаны кривые буквы:
LA GRANDE DAME
– Найди края! – вдруг заорал Фрэнк. – Копай там! – указал туда, где один из краев гроба выступал из- под земли.
Блетчер схватился за него и начал раскачивать, пытаясь выдернуть из земли. Тут-то из-под крышки донесся сдавленный звук ударов и нечеловеческие вопли. И снова удары, словно глухие тона сердца.
Блетчер в ужасе отшатнулся:
– Ого! Ого-го!!!
– Винты, Боб! Винты! Найди винты – у того гроба крышка была завинчена! – Фрэнк старался не терять самообладания, но голос выдавал волнение.
Он достал швейцарский армейский нож и просунул туда, куда указывал Блетчер, подцепив шляпку металлического винта.
Сдавленные крики из гроба усилились. Крышка дрожала, будто ТО, что находилось под ней, из последних сил стремилось вырваться наружу.
– Здесь! – закричал Блетчер, выхватывая нож у Фрэнка и пытаясь подцепить еще один винт. Но руки так сильно тряслись, что он выронил нож.
Фрэнк вновь подхватил его и резким движением вырвал винт.
Теперь гроб был открыт с одной стороны. Крики превратились в непрерывный вой. Вой не человека – существа, обезумевшего от страха, темноты и боли.
Фрэнк и Блетчер напряглись, пытаясь оторвать крышку гроба. Дерево затрещало, и наконец поддалось. Они отлетели назад н принялись ощупью искать свои фонарики.
В это мгновение из гроба выползла какая-то фигура.
Блетчер задохнулся от зловония экскрементов и разлагающейся плоти. Отпрянул назад, в ужасе глядя на то, что выбиралось из земли у его ног.
Это был молодой парень, такой грязный, что невозможно было не только определить цвет его кожи, но и сказать, осталась ли на нем вообще кожа. Продолжая выть, он катался по земле.
Только теперь Блетчеру стало ясно, почему доносившиеся до них крики звучали так сдавленно: рот и глаза юноши зашиты. Кривыми грубыми стежками. Из швов сочились гной и кровь. Жутковатое зрелище. Да нет, жуткое! Да нет, жутчайшее!
Кисти рук также оказались сшиты – одна с другой. Грубые стежки стягивали их на запястьях, откуда свисали лохмотья кожи.
Почуяв движение, парень пополз к Блетчеру, жалобно поскуливая. Того сотрясала мелкая дрожь. Несмотря на долгие годы работы полицейским, с таким кошмаром он столкнулся впервые. Затем, точно очнувшись от шока, он хрипло что есть мочи заорал:
– Врача! Нам нужен врач! ВРАЧА!
С противоположного берега раздались ответные крики, а затем – громкий плеск. Поисково-спасательный отряд начал форсировать реку. Дошло наконец!
Завывающие всхлипывания юноши то усиливались, то затихали. Ему было очень плохо. Конвульсивно дрогнув, он потерял сознание.
Фрэнк бережно обнял спасенного и стал его поднимать. Блетчер, собрав мужество и волю в массивный кулак, с трудом встал на ноги. Его шатало. Вместе они перенесли жертву подальше от могилы. Кожа юноши влажная и ледяная на ощупь.
Ничего, парнишка! Все уже, уже все. Ночной кошмар закончился, и теперь все будет хорошо. Но хорошо не будет…
Фрэнк знал, что для некоторых людей этот кошмар никогда, никогда не заканчивается. Он чувствовал, что пройдет время, и убийца снова вернется сюда, волоча еще одну жертву. Потом еще одну. И все со слепой улыбкой спасителя. Лжеспасителя.
От реки стали появляться первые огоньки, быстро двигавшиеся сквозь темноту – это спешили к ним медики из поисковой группы.
В нескольких шагах от Фрэнка Блетчер низко склонился над самодельным гробом, пристально разглядывая его изнутри, одной рукой зажимая нос. Вдруг он резко выдохнул и очень осторожно потянулся вовнутрь.
Там, в дальнем углу, было что-то еще, оказавшееся полиэтиленовым мешком. Блетчер схватил его и вытащил наружу.
Мешок был тяжелым, а полиэтилен скользил и был измазан в чем-то вязком. Не опуская мешка, Блетчер осветил его фонариком.
Луч света прошел насквозь, и из-под мутной пластиковой оболочки на Блетчера уставилось чье-то лицо – полуразложившиеся глаза, серо-голубые щеки, обрамленные спутанными светлыми волосами. У основания шеи наружу выступали позвонки, покрытые обрывками землисто-серой плоти, Одно ухо почти полностью отрезано и болтается около челюсти, точно набухший плод. На лбу у женщины, словно клеймо, вырезано слово:
ТАЙНА
– Пандемия, – прошептал Блетчер.
Фрэнк застонал от боли и ярости. Боже, каким нужно быть чудовищем, чтобы придумать столь извращенную пытку и при этом считать себя правым. Он не испытывал к Французу ничего, кроме омерзения. Хотелось поскорее отыскать его. Отыскать и раздавить. Потому что это уже не человек.
На прогалину выбежали первые спасатели и в ужасе отшатнулись при виде старшего детектива,
