Джейсона? Признайся! Он богатый человек, не чета мне. И все подарки от него? Я угадал?
Кэрол соскочила с кровати и нагло, обнаженная встала перед ним. У нее на шее были видны следы засосов, а вдобавок и кровавые полосы на теле, подобные тем, что когда-то он видел на худеньком теле Джейсона.
— Эй, ты! — приказала она. — Приготовь мне ванну и заткнись!
Ее командирский и издевательский тон не заставил Барри пошевельнуться. Как и ее голое тело, которое вызвало только отвращение. Он рассматривал ее белую нежную кожу с царапинами без всякой похоти, как нечто не живое, не теплое, а как экспонат, выставленный в биологическом музее.
— Он отец Джейсона? — повторил Барри свой вопрос.
Кэрол взорвалась.
— Хочешь знать, кто его папаша? Скажу! Их была дюжина или еще больше! Меня на всех хватало. А чье семечко дало плод, какое мне дело? За неделю я пропускаю по восемь-десять мужчин. Ты доволен тем, что я тебе призналась?
— Ведь это неправда, Кэрол? — с надеждой спросил Барри и положил руки ей на плечи.
— Дурак! Конечно, правда. Перестань меня тискать!
Он отпустил ее. Это был конец сказки. Дверь в какую-то иную красивую жизнь захлопнулась намертво. Он слушал, как Кэрол наполняет ванну, орудует с кранами, добавляя то горячей, то холодной воды, ощутил запах дорогой ароматической соли.
Барри стоял под дверью, несчастный, вновь возжелавший ее, потерявший всю гордость, все свое мужское достоинство.
Желание пересилило, и он постучал в дверь ванной.
— Что все-таки случилось? — крикнул он. — Ты мне наговорила кучу гадостей, но я все равно тебя люблю. Давай поженимся, Кэрол.
— Ты шутишь, — услышал он через дверь. — Кому ты нужен, негодяй? Только полиции. Ты убил моего Джейсона.
— Что?! — Удар был поистине подлый и жестокий. Барри не поверил своим ушам. — Что ты сказала?
— То, что слышал.
Будь Барри ребенком, подобное обвинение из ее уст свело бы его с ума. Но он все-таки был взрослым и привык получать удары и отвечать на них.
— Откуда ты это взяла? Кто тебе такое наплел? Джейсон был мне дорог. Я заменил бы ему отца. Зачем мне покушаться на него?
— Только он тебе мешал, — донеслось из-за двери ванной. — Я была слишком тупа и не догадалась об этом раньше.
Кэрол включила душ и принялась мыть волосы.
Дальнейший разговор стал невозможен из-за шума воды.
Барри ударил ногой в дверь, сбил задвижку. Она направила на него струю горячей воды, чуть ли не кипятка. Он отступил, закрывая лицо руками.
Дверь в ванную вновь затворилась.
23
Почти ежедневно встречаясь с Иэном, Бенет при каждом свидании собиралась выложить ему всю правду, исповедоваться, и пусть он осудит ее или будет к ней милосерден. Однако осторожный голос в глубине ее души нашептывал, что в таком случае уже двое будут знать ее тайну. Не только один Эдвард. А завтра к ним прибавится Кэрол Стратфорд — и образуется уже троица.
Конечно, Иэн немедленно посоветует ей отказаться от Джея и передать его полиции. Он относится к тому сорту людей, что не признают никаких махинаций. Он не станет смотреть сквозь пальцы на то, что творит она с собой и с чужим ребенком. Эдвард был полной противоположностью Иэну, но именно этим он был ей и противен и страшен.
Иэн находился на ночном дежурстве, и Бенет была отчасти этому рада. Все последние ночи она проводила без сна, а если засыпала, то тут же пробуждалась от жутких кошмаров.
Эдвард навестил ее в воскресенье вечером. Бенет застала его у себя в кабинете за чтением страницы из начатой рукописи.
— Как ты вошел?
Он улыбнулся и потряс перед ее лицом связкой ключей. Улыбка была не наглой и не угрожающей, а по-хозяйски спокойной — мужчина пришел к себе домой, отдыхает, и у Бенет нет повода гнать его прочь.
— Ты не очень хорошо выглядишь, Бенет.
Она молча пожала плечами.
— Нет никаких причин для тревоги. — Он потянулся обнять ее. Бенет не сопротивлялась, но оставалась неподвижной, словно замороженной.
— Если она скажет «да», то мы в деле. Если «нет», ничего плохого не случится. Ты окажешься в прежнем положении.
— Если она тебе откажет, то тут же обратится в полицию, — возразила Бенет.
— Люди вроде нее не очень-то стремятся общаться с полицейскими. Я прочел все газетные сообщения. Больше суток прошло, прежде чем она известила полицию.
— Я не хочу, Эдвард, чтобы ты с ней встречался, — заявила вдруг Бенет.
— Лучше исчезни и больше не вмешивайся. Мы переговорим с ней один на один. Если я решусь предложить ей деньги… Не воспринимай меня как шантажиста. Я стараюсь ради нас обоих.
Бенет прошла в гостиную, достала из бара бокалы и бутылку виски, наполнила их почти до краев — один для него, другой для себя. Руки ее дрожали. Джей мирно спал наверху, двумя этажами выше, но даже здесь, внизу, она как будто слышала его ровное легкое дыхание.
«Я увезу его, — подумала она. — Увезу туда, где никто не найдет нас. Пусть это будет край света».
План Эдварда никогда не сработает, его доводы взяты с потолка. Ведь если Кэрол откажется, то Эдвард очутится под колпаком, и полиция через него выйдет на Джея. А если Кэрол согласится на выкуп, то Джей должен быть предоставлен ей живым и здоровым, и опять же, как она решит — не начнет ли сама шантажировать Бенет. Продажа ребенка — уголовное преступление.
Не пойдет ли Кэрол в полицию, получив солидный аванс, с заявлением, что ей предлагают похищенного ребенка за выкуп. Столько грязи выльется на Бенет, и чистота ее помыслов никем не будет принята во внимание.
Оставался один простой выход — исчезнуть самой вместе с Джеем, перечеркнуть свою прошлую биографию, прервать все связи, начать все сначала на оставшиеся у нее деньги.
«Я истрачу эти деньги, чтобы спрятать мальчика, а не покупать его», — решила Бенет, и словно камень свалился у нее с души.
Она даже чокнулась с Эдвардом, и после первого глотка у них обоих закружилась голова.
— Поступай, как тебе кажется правильным, — сказала она. — Предоставляю тебе свободу действий.
Он, к счастью, выразил покорность и не долго задержался у нее.
В одиночестве Бенет предалась размышлениям, какие превращения произошли с ней. Еще несколько месяцев назад она была законопослушной представительницей среднего класса, и ее контакты с полицией ограничивались предупреждениями за превышение скорости, и вот теперь она — похитительница ребенка, преступница, ей придется скрываться, и ее объявят повсюду в розыск.
Она, слегка пошатываясь от глотка спиртного, поднялась к Джею и долго смотрела на него, спящего. Он вертелся во сне, был чем-то обеспокоен, стягивал с себя пижаму, обнажая худенькое тельце. Даже в полумраке она видела на его коже старые следы сигаретных ожогов. Бенет готова была в истеричном
