Робсон нечего было завещать. Может быть, речь идет о компромате? Вряд ли это касается ее любимой племянницы. Но почему именно Лесли так отчаянно пыталась найти какие-то бумаги? Он помнил, как она тогда воскликнула: «Я останусь без работы!» Что-то здесь не стыкуется. Сначала он спросил, почему она скрыла свою поездку в Кингсмаркэм, и вдруг ни с того ни с сего эта странная реплика. Инспектор подошел к дому миссис Джаго и позвонил. За дверью послышалась легкая поступь, и на пороге появилась хозяйка – дородная, улыбающаяся. Улыбка показалась немного натянутой, видимо, его официальный визит не слишком приветствовался.
– Вы сегодня без внучек?
– У Нины по вторникам выходной. – Они прошли в гостиную, настоящие джунгли из вязаных вещей, с диковинными цветами и деревьями. Вексфорд обратил внимание на отсутствие рукописи.
– Да я и не хотела бы сегодня никого видеть, – продолжила Дита. – Я устала от всего этого.
Неужели из-за того, что Нину бросил муж? И дочь теперь беспрестанно жалуется? Но инспектору было неловко спрашивать. Сейчас его интересовало мнение Диты: куда бы она спрятала некие документы на месте Гвен Робсон? Он снова забыл, что соседки не общались. Дита взяла в руки вязанье – на пейзаже уже полностью проявились небо и крошечные облачка. Но за работу не принялась. Женщина задумчиво держала спицы и смотрела куда-то в сторону.
– Я ее почти не знала. Как я могу ответить?
– У вас дома с одинаковой планировкой. Возможно, есть какая-то особенность, незаметная для постороннего глаза.
– Что-то вроде полой стены?
– Не совсем.
– Возможно, убийца просто унес эту секретную улику. Не желаете выпить?
Он как-то слишком поспешно отказался, и Дита приподняла брови.
– А что с вашей книгой? – спросил инспектор, чтобы как-то поддержать разговор. – Вы уже отослали ее в издательство?
– Я никогда не закончу этой книги. Прошлой ночью я чуть не сожгла ее, но подумала: к чему такой драматизм? Поэтому просто убрала рукопись в комод. У меня вчера был ужасный день, я очень расстроилась. Ничего, что я с вами так откровенна? Мне больше не с кем поделиться.
– Редкий случай в моей профессии, когда кто-то сам хочет со мной поделиться.
– Вы мне симпатичны, – сказала Дита, и ее слова прозвучали не простодушно, а искренне. – Хотя мы почти друг друга не знаем и вряд ли подружимся. – Дита настороженно посмотрела на Вексфорда, но тот ободряюще кивнул. Идеальная ситуация, чтобы излить душу.
Она сидела неподвижно, отложив вязанье.
– Моя дочь рассказала, что у нее был роман с мужчиной, вернее, даже не роман: как сейчас говорят, она с кем-то переспала. Вместо того, чтобы забыть обо всем, Нина имела глупость признаться мужу. Не сразу, а через продолжительное время. Он первый признался ей в мелком грешке, а Нина сделала ответный шаг и тоже была откровенной. В отличие от Нины, ее супруг не проявил великодушия, заявив, что это совсем другое дело и что он больше ее не любит.
– Прямо «Тэсс из рода д'Эрбервиллей»,[12] – пробормотал Вексфорд. – А мы-то говорим, что времена поменялись. Она сказала вам только вчера?
– Именно так. Я спросила, есть ли надежда на примирение. Я даже спросила, из-за чего все это произошло. Вы сами отец и знаете, как они не любят подобных расспросов. А ведь мы просто переживаем за них.
– Да уж, точно, не любят. А скажите… – Вексфорд замялся. – Не могли бы вы дать почитать свою рукопись?
Дита взяла вязанье, но снова уронила его на колени.
– Зачем?.. – Ее тон внезапно оживился, и Вексфорд понял, что его вопрос неправильно расценили. – У вас есть знакомый издатель?
У Вексфорда действительно был знакомый издатель, Эмис Айрленд, шурин Бёрдена – они дружили много лет. Но Вексфорд не хотел напрасно обнадеживать. И раскрывать истинную причину он тоже пока не стал.
– Мне просто интересно почитать. Вы позволите? – Инспектор почувствовал, что по какой-то причине Дита не хочет дописывать эту книгу.
Некоторое время спустя Вексфорд поднимался вверх по холму. Сегодня подъем казался круче, потому что в красном пакете «Теско» он тащил тяжелую рукопись. Фунтов десять. Он собирался дочитать Эндрю Уилсона – очень интересно узнать, чем все кончится. Но рукопись важнее.
Рановато включать гирлянду на дереве, думал Бёрден. Сегодня только 8 декабря. Хотя никто и не рвался ее включать. На улице было темно и туманно. Как давно не видно солнца или хотя бы луны.
Парковочная площадка в свете фонарей напоминала размытую фотографию сепией. Кто-то подъехал на «метро», из-за тумана цвет машины различить невозможно. Бёрден снял с вешалки дождевик и спустился на лифте. Сегодня можно сбежать пораньше. Он войдет в дом, и сын бросится к нему, мама его уже искупала и надела пижамку. Мурлычет радио – телевизор Дженни не любит. Из кухни доносятся пряные запахи, возможно, Дженни приготовила одно из его любимых экзотических блюд, например соус песто, или потушила рис с пятью приправами. На Дженни синий спортивный костюм, она радостно суетится. Эти мысли привели Бёрдена в хорошее расположение духа. Некоторых мужчин раздражают подобные мелочи семейной жизни, а он счастлив.
Бёрден пересек вестибюль, выложенный в шахматном порядке черно-белой плиткой. Кто-то поднялся со стула и направился к нему. Клиффорд Сандерс.
– Я весь день пытался дозвониться, но мне отвечали, что вы заняты.
Бёрдену захотелось отругать дежурного, сержанта Кэмба, но он сам виноват, что не предупредил. Кто бы мог подумать, что Клиффорд вообще сюда заявится. И потом, находиться в вестибюле не запрещено. Бёрден с трудом сдерживал раздражение.
– Я и был занят, – строго произнес он. – И сейчас тоже занят. Извините, но я спешу.
Во взгляде Клиффорда появилось недоумение, он наморщил лоб.
– Но мне так много нужно рассказать вам. Мы только начали.
Встреть Бёрден подобного человека на улице, он счел бы его умственно отсталым. Какие черти водятся в этом омуте? Можно ли быть отсталым не умственно, а душевно? Бёрдена передернуло от прозрачного младенческого взгляда Клиффорда, его пухлых безвольных губ.
– Я ведь уже сказал, нам не о чем разговаривать, – такое впечатление, будто он порывает с кем-то любовные отношения. – Вы помогли следствию, и мы вам благодарны. Вы нам больше не понадобитесь, во всяком случае, пока.
И с этими словами Бёрден развернулся и твердым шагом направился к выходу, стараясь не бежать. В вестибюль вошла Мэриан Бейлисс. Увидев эту сцену, она удивленно переглянулась с дежурным. Клиффорд стоял посреди вестибюля, вытянув руки перед собой, и беззвучно шевелил губами.
На улице Бёрден побежал к машине. Красный «метро» – теперь он видел, что это красный «метро», – как назло, был припаркован рядом.
Бёрден завел мотор. Клиффорд выскочил следом за ним с криком:
– Майк, Майк!
Но Бёрден уже выехал из ворот.
16
– Произошел перенос, – объяснял Серж Олсон. – Классический вариант переноса.
Они сидели втроем в кабинете Вексфорда.
– Я не понимаю, что это такое, – ответил Бёрден.
Лицо Олсона среди зарослей спутанных волос походило на мордочку чрезвычайно умной мыши,
