взволнованно елозить ею по своим курчавым волосам.
— Нам совсем не нужно, чтобы ваша жена затеяла развод, — сказал Уэксфорд. — Если вы будете откровенны с нами, нет никаких причин предавать ваши показания гласности. И уж тем паче знакомить с ними вашу супругу.
— Мне не в чем признаваться, — ответил Кэркпатрик чуть менее задиристым тоном. — Во вторник я собирался в командировку в Шотландию. Да, верно, перед отъездом я должен был встретиться с мисс Марголис. Она хотела показать мне некоторые из…э… ранних работ брата. Будь он дома, нипочем не пустил бы меня. Но он был в отъезде.
Уэксфорд поднял глаза и встретился со спокойным и почтительным взглядом Бэрдена. Насколько глупыми и легковерными считает их этот торговец помадой? История, которой он так гордился, смахивала на байку до такой степени, что Уэксфорд едва удержался от смеха. Надо же, ранние работы!
— Сначала я собирался заехать домой перекусить, но было уже поздно, семь часов, а я только добрался до Кингзмаркхема. У Гровера закрывали и, я помню, девушка немного поворчала из-за того, что я хотел купить вечернюю газету. Ехать домой уже не было времени, и я сразу отправился на Памп-лейн. Энн — мисс Марголис — запамятовала о нашей встрече. Она сказала, что собирается в гости. Вот и все. — Концовка повествования ознаменовалась появлением румянца на щеках рассказчика. Кэркпатрик беспокойно заерзал на стуле.
— Едва ли было больше половины восьмого, — сказал Уэксфорд, гадая, с чего это Бэрден подошел к окну и с легким недоумением смотрит вниз. — Вы располагали вполне достаточным для изучения искусства запасом времени. Особенно если отказались от ужина.
Кэркпатрик побагровел.
— Я спросил Энн, можно ли зайти ненадолго, а потом обещал отвезти её поужинать перед вечеринкой. Она надела оцелотовую шубку и приготовилась выйти, а меня не пустила. Мне кажется, что она просто передумала.
Бэрден отвернулся от окна и, когда он заговорил, Уэксфорд понял, что так внимательно разглядывал инспектор.
— Давно у вас эта машина?
— С прошлого понедельника. Я продал свою и получил эту от нашей фирмы.
— И мисс Марголис никогда её раньше не видела?
— Не понимаю, к чему вы клоните.
— А по-моему, понимаете, мистер Кэркпатрик. Думаю, мисс Марголис потому и не пошла с вами, что ей не хотелось ехать в такой броской машине.
Выстрел попал в цель. В который уже раз Уэксфорд восхитился проницательностью Бэрдена. Кэркпатрик, красневший от любого пустяка, теперь побелел. То ли от злости, то ли от горькой обиды.
— Она женщина со вкусом, — продолжал Бэрден. — Не удивлюсь, если она хохотала до упаду, увидев ваше розово-фиолетовое транспортное средство.
Кажется, он задел Кэркпатрика за живое. Знатоку искусства и пылкому ухажеру не пристало пользоваться таким нелепым средством передвижения. Оно было хуже позорного клейма или желтой повязки на рукаве. Постыдное свидетельство профессиональной принадлежности.
— А что такого смешного? — вызывающе спросил Кэркпатрик. — Какого черта она решила, будто может потешаться надо мной? — Раздражение сослужило ему плохую службу, заставив забыть об осторожности. — Я же не становлюсь другим человеком только потому что вынужден ездить на машине с рекламным лозунгом. Прежде она не чуралась ни меня, ни моих денег… — Он сболтнул лишнего, и его гнев внезапно утих: Кэркпатрик вспомнил, где находится и кто его собеседники. — Я хочу сказать, чо раньше давал ей образцы товара. Я…
— Несомненно, в качестве платы за оказанные услуги.
— Какого черта? О чем это вы?
— Вы сказали, что она показывала вам картины своего брата без его ведома. Это большая любезность, мистер Кэркпатрик. По-моему, за такое не жалко отдать флакончик лака для ногтей или кусок какого-нибудь мыла. — Уэксфорд улыбнулся. — Что же вы сделали? Взяли напрокат машину попроще?
— Я же вам говорю: мы никуда не ездили. Будь иначе, мы бы взяли её машину.
— О, нет, — тихо возразил Уэксфорд. — Вы не могли взять её машину. Радиатор прохудился. По- моему, вы раздобыли зеленую машину и поехали с мисс Марголис в Стауэртон.
Все ещё возмущенный насмешками над своим автомобилем, Кэркпатрик прошептал:
— Наверное, кто-то видел меня в Стауэртоне. Которн? Ну же, скажите, с вас не убудет.
— Почему Которн?
Лицо Кэркпатрика пошло красными пятнами.
— Он же из Стауэртона, — пробормотал торговец, немного запинаясь на свистящих и шипящих согласных. — И вечеринка была у него.
— Вы собирались в Шотландию, — задумчиво сказал Уэксфорд. — Вам надо было сделать крюк, чтобы заехать в Стауэртон. — Он тяжело поднялся и подошел к карте на стене. — Посмотрите, вот Лондонское шоссе, и вы должны были ехать по нему на восток, в Кент, если вам не хотелось через Лондон. В любом случае, Стауэртон вам не по пути.
— Ну, и что? Мне надо было убить целый вечер. Я не хотел приехать в Шотландию в первом часу ночи. Наверное, я мог думать лишь о том, что Энн не со мной. Боже, её даже не оказалось в Стауэртоне, она не пришла на эту вечеринку!
— Я знаю, — сказал Уэксфорд, возвращаясь к креслу. — Ее брат и мистер Которн тоже знают. Но откуда это известно вам? Ведь вы вернулись в Сассекс только сегодня утром. Знаете, очная ставка все прояснит. Вы не станете возражать?
Кэркпатрик разом обмяк. Возможно, просто устал от бесполезного вранья. Красавчик оказался хлипковат для треволнений. Внешность его была привлекательна благодаря вальяжному наклону головы, улыбке на губах. Но теперь у него под носом блестел пот, карие глаза, самая красивая деталь его облика, сделались похожими на глаза собаки, которой наступили на хвост.
— Хотел бы я знать, какую цель вы преследуете, — мрачно сказал Кэркпатрик. — Кто меня видел, и что я там, по его мнению, делал?
— Я вам скажу, мистер Кэркпатрик, — сказал Уэксфорд, пододвигая кресло.
— Когда мне вернут мой ковер? — спросила Руби Брэнч.
— Мы не химчистка, вы же знаете. Мы не выполняем срочных заказов.
Должно быть, она сокрушается из-за того, что времена, когда женщины носили вуаль, безвозвратно прошли, — подумал Бэрден. Он помнил вуаль своей бабки, плотную, непрозрачную, ниспадавшую на лицо из-под шляпы без полей и делавшую черты совершенно неузнаваемыми.
— Жаль, что мы не в Марокко, — сказал он. — Там вы могли бы носить чадру.
Руби угрюмо посмотрела на него и пониже надвинула шляпу, спрятав под ней глаза. Подбородок она укутала шифоновым шарфом.
— Теперь я меченая, — сказала Руби. — Надеюсь, вы это понимаете. Что будет, если я укажу на него, а он смоется? Тюрьмы нынче ненадежные, в газетах только об этом и пишут.
— Вам придется рискнуть, — сказал Бэрден.
Когда они сели в машину, Руби несмело спросила:
— Мистер Бэрден, вы так и не сказали, собираетесь ли дать ход тому, другому, делу. О содержании как бишь его… Ну, дома…
— Поглядим. Это зависит от вас.
— Я же всеми силами помогаю вам.
Они молчали, пока не добрались до окраин Кингзмаркхема. Наконец Бэрден сказал:
— Будьте откровенны со мной, Руби. Чем вы обязаны Мэтьюзу? Он расстроил ваш брак и тянул с вас деньги, вот и все.
Ее накрашенные губы задрожали, и Руби прижала к ним шарф, комкая его пальцами, покрытыми длинными серыми морщинами.
— Мы так много значили друг для друга, мистер Бэрден.
