полицейским управлением.
Вексфорду показалось, что Дейзи не хотела идти, но особого выбора ей не оставили.
— Кто это? — спросил Танни.
— Давина Джонс, иначе Дейзи. Которая здесь живет.
— Ага, это в нее стреляли?
— Да, в нее. Теперь, пожалуйста, прочтите, и если все записано верно, подпишите.
Дочитав до половины страницы, Танни поднял глаза от бумаг, чтобы еще раз посмотреть на Дейзи, которая в тот момент слушала Вайна, рассказывавшего о программном обеспечении полицейского компьютера. Вексфорду вспомнилась строчка из Шекспира. «Скажи, кто та, чья прелесть украшает танцующего с ней?» [23] Ромео и Джульетта? Что ж, почему бы и нет?
— Благодарю вас. Больше мы вас не побеспокоим. Но Хогарт, казалось, вовсе не торопился уйти. Он
спросил, нельзя ли и ему познакомиться с устройством компьютерной системы. Танни собрался заменить свою пишущую машинку на компьютер, и потому ему было бы интересно послушать. Вексфорд никогда бы не стал тем, кем стал, если бы не умел разбираться в подобных вещах.
— Извините, у нас много работы.
Пожав плечами, Танни лениво двинулся к дверям. На пороге он на миг задержался, будто вспомнив или подумав о чем-то. Там он и стоял бы до тех пор, пока и Дейзи не пошла бы к выходу, но констебль Пембертон твердой рукой распахнул перед ним дверь и выпроводил вон.
— Кто это был? — спросила Дейзи.
— Один американский студент по имени Джонатан Хогарт.
— Какое милое имя. Мне нравятся имена, в которых есть звук «т».
На миг Вексфорд растерялся — она говорила совсем как ее бабка. Вернее, как ее бабка должна была, по представлениям Вексфорда, говорить.
— А где он живет?
— В Помфрет-Монакоруме, снимает коттедж. У него творческая магистратура в Университете Южного Майрингема.
Вексфорд видел, что Дейзи задумалась. Ему захотелось сказать: что ж, если тебе понравилось, как он выглядит, как говорит — поступай в университет, там будет полно таких. Инспектор промолчал. Сколь бы отечески он ни относился к Дейзи, он ей не отец. Отцу же ее, Канониру Джонсу, было абсолютно безразлично, где она окажется — в Оксфорде или на панели.
— Не думаю, что эта комната мне еще когда-нибудь пригодится, — сказала Дейзи. — Ну, как мое особое, секретное место. Мне оно больше не понадобится. Смешно было бы — теперь, когда у меня весь этот дом. Но я навсегда сохраню счастливые воспоминания о нем. Как было здорово скрываться здесь, придя из школы. Сюда я могла приводить друзей, и никто нас не тревожил. Теперь я поняла — пока у меня было это место, я не ценила его… А этот парень приехал на велосипеде? Я видела велосипед у стены.
— Да, на велосипеде. Тут не так далеко.
— Недалеко, если знать дорогу через лес. Не думаю, что он знает. В любом случае, велосипедную тропу.
Когда Дейзи скрылась в доме, Вексфорд позволил себе немного помечтать. Пусть эти двое всерьез понравятся друг другу. Танни мог бы ей позвонить, они встретились бы, а дальше — как знать? Не надо замужества, не надо серьезных отношений — еще не пришло для этого время, — но натянуть нос Николасу Вирсону и переменить равнодушное нежелание учиться в университете на горячее стремление — вот этого он ей желал бы.
Канонир Джонс вернулся немного раньше, чем его ждали. Он ездил к друзьям в Йорк В телефонном разговоре Берден попросил Гаррега назвать имя и адрес этих друзей, и Канонир отказался сообщить эти сведения. Между тем, в лондонской полиции Берден выяснил, что Джонс вопреки его заявлению еще как умеет обращаться с оружием и даже состоит членом «Стрелкового клуба Северного Лондона». У него зарегистрировано две единицы огнестрельного оружия: ружье и револьвер, для проверки которых к Джонсу периодически наведывается полиция.
Револьвер Джонса был не «кольт», а «смит-и-вессон» 31-й модели, но это не помешало Бердену в недвусмысленных выражениях просить Гаррета явиться в полицию для объяснений. Поначалу Джонс пытался было и на это ответить отказом, но, видимо, что-то в тоне Бердена заставило его понять, что выбора у него на самом деле нет. Джонса вызвали в участок, а не в Танкред-Хаус. Вексфорд предпочел говорить с ним в суровой обстановке кабинета дознавателя, а не на «вержении камня» от дочери Канонира.
Вексфорд вряд ли смог бы сказать, что заставило его в тот день возвращаться домой через Помфрет-Монакорум. Так было намного дальше, эта дорога вела окольным, долгим путем. Возможно, виной тому были прекрасный закат или сугубо практическое желание, взяв направление на восток, избежать ослепления бившими сквозь деревья лучами пламенеющего багрового солнца. А может быть, он просто захотел увидеть лес, подернувшийся зеленым весенним маревом.
Вексфорд увидел их, проехав с полмили. «Лендровера» не было поблизости — либо его скрыли деревья, либо сегодня он остался в гараже. И сам Джон Габбитас был не в защитном костюме, без пилы или иного инструмента, но в джинсах и короткой куртке. Джинсы и толстый свитер были и на Дейзи. Они стояли вдали от дороги у края свежей посадки. Они попали инспектору на глаза только потому, что мелькнули в просвете просеки. Они стояли рядом, разговаривали и не слышали проезжающей по дороге машины.
Солнце вызолотило их красным золотом, и парочка казалась творением живописца — фигурами в пейзаже. По красной траве далеко тянулись их густые тени. Прежде чем пара скрылась из виду, инспектор заметил, как Дейзи положила руку на плечо Габбитасу, и тень повторила ее движение.
XXI
Веревки в ходу у лесников. Берден вспомнил, как однажды к соседям приходил «древесный хирург», чтобы отпилить высохшие ветки у старой ветлы в саду. Это было, когда Берден еще жил с первой женой, дети были маленькими, и в тот день они всей семьей смотрели из окна, как пильщик орудовал пилой, привязав себя к толстому суку.
Берден не знал, работает ли Джон Габбитас по субботам, и на всякий случай постарался быть у дверей его коттеджа пораньше. Он приехал едва ли двумя минутами позже половины восьмого, но на звонки никто не вышел: Габбитас либо еще спал, либо уже ушел. Берден обошел дом и остановился, оглядывая хозяйственные постройки: дровяной сарай, сарай для инструментов, навес для сушки пиленого леса. Когда начиналось следствие, здесь обыскали все. Но разве тогда они знали, что искать? Берден вернулся ко входу — и увидел хозяина. Габбитас вышел не из бора по тропе, а с другой стороны — прямо из-за деревьев, из леса, обнимающего усадьбу с юга. Вместо тяжелых ботинок на нем были кроссовки, и одет он был не в защитный костюм и не в свою обычную теплую куртку, а в джинсы и свитер. Рубашки под свитером не замечалось.
— Можно узнать, где вы были, мистер Габбитас?
— Гулял, — ответил Габбитас сухо. Было ясно, что вопрос рассердил его.
— Что ж, прекрасное утро для прогулки, — примирительно произнес Берден. — А я вот хочу спросить вас про веревку. Вы пользуетесь ею в работе?
— Иногда.
Габбитас с подозрением взглянул на Бердена. Казалось, он хотел спросить, в чем дело, но вспомнил об Энди Гриффине и о том, как он умер.
— В последнее время я веревками не пользовался, но всегда держу одну под рукой. — Как и предполагал Берден, Габбитас имел обыкновение привязывать себя к стволу, когда работал на высоте или
