новый хитроумный прием, поэтому кафе и называется «Девяносто Девять». Вексфорд поблагодарил и повесил трубку.
Что стояло за отказом Дженнингса принять их у себя дома? Не хотелось бы думать, что там прячется Джоанна Трой. Но еще более неприятной была мысль о том, что там могли скрывать тела Джайлза и Софи Дейд. Однако Вексфорд не верил ни в то, ни в другое. Дженнингс вполне мог бы избавиться от Джоанны на время допроса. А если бы тела и были, скажем, погребены на его заднем дворе, он, вместо того чтобы отказывать им, наоборот, разыграл бы сцену горячего радушия и встретил бы их с распростертыми объятиями. Тогда почему он так сопротивлялся? Это надо было выяснить.
Когда буквально через несколько секунд телефон зазвонил снова, он уже решил, что это Дженнингс, придумавший какой-нибудь предлог, чтобы не встречаться, или решивший изменить место встречи. Но звонила его дочь Сильвия из «Убежища» — организации по защите женщин, где она работала раз в неделю утром и два раза по вечерам.
— Пап, ты, наверное, уже знаешь, сейчас арестовали одного парня здесь, на улице, он напал на свою жену с молотком. Я видела это. Из окна. Меня это несколько потрясло.
— Да, ты меня не удивила. Но он же не убил ее, нет?
— Ну, все не так плохо. Он меньше ее ростом. Он-то, конечно, целился ей в голову, но попал по плечу и по спине. Она упала и закричала, а потом… потом перестала кричать. Кто-то вызвал полицию, и они приехали. Но тогда он уже сидел рядом с женой на дорожке, плакал и все еще держал в руках молоток. Все было залито кровью.
— Мне приехать?
— Нет, все в порядке. Думаю, мне просто хотелось кому-нибудь рассказать. Сегодня машина у Кэла, он сказал, что заедет и заберет меня. Не беспокойся обо мне.
Когда она повесила трубку, Вексфорд даже заскрежетал зубами. Не имелось же в виду, что в дни работы в «Убежище» она отдает машину Чэпмену, а сама приезжает на автобусе? Может, такое и случается всего пару раз в неделю, но это уже само по себе возмутительно. Неужели у него нет своей машины? Хорошо устроился, подумал Вексфорд: прекрасный большой дом «Старый Приход», в котором раньше жил местный священник, а Нил вычистил и отремонтировал его, готовенькая семья, машина, а все благодаря тому, что угодил — или что-то вроде того — одинокой женщине.
Он выглянул в окно. Опять пошел дождь, мелкая морось, которая, раз уж началась, прекращаться, видимо, не собиралась. С Хай-стрит въехала машина, «дворники» работали на полную мощность. Машина припарковалась у самой двери, из нее вышли Вайн и Линн Фэнкорт и направились в участок, ведя перед собой мужчину с накрытой пальто головой. Скорее всего, это был владелец молотка.
А как там Сильвия? Наверное, им с Дорой все же придется съездить в «Старый Приход», они уже привыкли так называть этот дом, и проведать дочь. Он всегда рад повидаться с внуками. Хотя там наверняка будет Чэпмен. Вексфорда буквально парализовало, когда в голове вдруг пронеслась неясная мысль, обретшая вскоре четкие очертания: Сильвия
И все же они навестят ее. Сильвия как-никак родная кровь, и неважно, с кем она встречается, а сегодня ей пришлось пережить шок. Не в первый раз он пожелал, чтобы она занималась чем-нибудь другим, не таким благородным.
— Я уже представляю его — этакий симпатичный слизняк, — сказал Вердену Вексфорд, когда они ехали по М3; Кэллум Чэпмен все не шел у него из головы. — Хотя сам не знаю, почему. Ведь Джоанна Трой, кажется, не придавала особого значения внешнему виду.
— Да уж, эти ее вещички, — Бёрден монотонно произнес всего пару слов, но они выразили его чувства лучше, чем если бы он выдал пылкую тираду. На нем самом снова был синевато-серый костюм, но на этот раз с белой рубашкой и узорчатым сине-изумрудно-белым галстуком. Сам Вексфорд не мог понять, зачем надевать все это под дождевик, но потом решил, что, может, он напрасно критикует Бёрдена.
— Если хочешь знать, как я его представляю, то мне кажется, это маленький и костлявый, ничтожная пищалка с большими зубами.
— Хорошо сказано — пищалка, — проговорил Вексфорд. — Сейчас это слово уже немного устарело. В Первую мировую войну так называли снаряд — за его звук на лету.
— Не понимаю, при чем здесь незначительные людишки.
— И я не понимаю.
— В любом случае, нет никакого смысла гадать, как кто-то выглядит. Мы представляем людей одними, а они оказывается совершенно другими. По закону средних чисел мы вроде бы не должны ошибаться, но все равно ошибаемся.
— А я не верю в закон средних чисел, — ответил Вексфорд.
Кафе ничем не отличалось от тысячи таких же по всей стране. Неплохое техническое оснащение, повсюду хром, красные виниловые полы и черные кожаные сиденья, кабинки, в которых можно уединиться, круглые столы, за которыми сидят, и такие же, но высокие, за которыми стоят.
Они приехали раньше, Дженнингс еще не появился. В кафе «Девяносто Девять» не было ни одного мужчины, сидящего отдельно.
— Неужели кто-то будет заказывать кофе с грецким орехом? — спросил Вексфорд, когда они с Верденом уселись в кабинке и вежливо заказали большой эспрессо и капуччино.
— Или с миндалем и корицей, если уж на то пошло. Бог его знает. Это, наверное, один из их хитроумных приемов.
Подали кофе. Вексфорд повернулся к двери, чтобы не пропустить Дженнингса. Бармен, да и официантка, несомненно, догадываются, кто они такие. Если элегантный Бёрден и не похож на полицейского, то он сам — вылитый фараон. В любом случае, не они выбирали место встречи. Его предпочел Дженнингс, отказавшись принять их у себя.
— Но где же он? — Вексфорд взглянул на часы. — Уже десять минут двенадцатого, а он должен был быть здесь в одиннадцать.
— Люди давно перестали быть пунктуальными, разве ты не заметил? Особенно молодежь. Договариваясь о времени встречи, они взяли моду добавлять это растяжимое «около», так что их «около десяти» или «около одиннадцати» вполне может оказаться половиной одиннадцатого или двенадцатого, но никак ни четвертью, если ты обратил внимание.
Вексфорд кивнул:
— Самое обидное, что мы даже не можем гордо удалиться, выразив тем самым свое глубокое возмущение. Он нам нужен больше, чем мы ему. Времени у него остается в обрез. Кстати, «обрез» — это ружье с отпиленным стволом, но тем же словом, не понять почему, мы обозначаем нехватку времени. — Он допил кофе, вздохнул и сказал: — Ты помнишь этот геморрой, Кэллума Чэпмена? В общем, он… А вот и наш строптивый свидетель, или я очень сильно ошибаюсь.
Как и предсказывал Бёрден, Дженнингс был совсем не таким, каким они его представляли. А вот в них самих, видимо, действительно легко было узнать полицейских, в этом Вексфорд не ошибся: Дженнингс направился прямиком к их столу. Это был худой мужчина, выше среднего роста, он сел рядом с Бёрденом, напротив Вексфорда. По словам отца Джоанны, ему было тридцать два года, но выглядел он значительно моложе, хотя на затылке уже обозначилась лысина, которую он старался прикрыть волосами. Он чем-то смахивал на маленького проказника или, скорее, на Питера Пена: такое же ребяческое выражение лица, большие глаза, маленький вздернутый носик, губы, похожие на бутон розы. Светлые, слегка волнистые волосы были густыми спереди, кустились на висках, кончики спадали на уши.
— Что вас так задержало, мистер Дженнингс? — Тон Вексфорда был любезнее слов.
— Прошу прощения за опоздание. Никак не мог вырваться. — Голос, на удивление, был глубоким и
