Чада в лесу

в полной растерянности. Он знал, что сейчас он в безопасности, хотя во многих отношениях желал совсем другого. Приставания Джоанны, когда они сидели на диване и смотрели телевизор, приставания, которые она не потрудилась скрыть от Софи, вполне естественно, до крайности возбудили его. Но все-таки он знал, что ему уже ничего не грозит. Понимая, в каком затруднительном положении находится брат, Софи отказалась идти спать и дождалась, пока уйдет он. Она поднялась наверх вместе с Джоанной и проследила, как та зашла в свою спальню… Через полчаса Джоанна уже лежала мертвой внизу у лестницы. Ее сбросил или столкнул тот, кто возомнил себя борцом с Великим Драконом или Антихристом. Его миссия была закончена, а Джайлзу в расплату за все оставалось прибрать беспорядок. Эти люди, думал поумневший после случившегося Джайлз, хотят его наказать, признания и покаяния для них не достаточно. Он должен искупить свою вину. Он снова согрешил, совершил тот же самый проступок. Только после того, как человек покинул дом, из комнаты вышла Софи и увидела, что произошло… Первым делом они позвонили бабушке. Их охватила жуткая паника, а Матильда говорила, что они всегда могут рассчитывать на нее. На нее и вправду можно было рассчитывать. Она стала для них защитницей, ее дом — прибежищем. Дети успокоились. Она знала их проблемы, понимала страх Джайлза перед отцом, перед законом, если его отношения с Джоанной выйдут наружу, но она была уверена, что это он убил Джоанну. Матильда не верила во вторжение кого-то третьего, на Софи тоже нельзя было подумать. Матильда была лгуньей, а, как ты знаешь, лгуны и обо всех остальных судят по себе. Конечно, любой разумный человек посоветовал бы им сразу, не теряя времени, позвонить нам, но Матильда Кэрриш оказалась неразумной. Да, она была умная, блестящая, талантливая женщина — но неразумная. Не было в ней мудрости. Она велела Джайлзу взять с собой ирландский паспорт. Не трогайте Джоанну. Оставьте ее машину там, где она стоит, и как можно скорее приезжайте… Они послушались ее, но не до конца. Они приедут к ней, но почему бы не поехать на «фольксвагене» Джоанны, спрятав в машине тело? Софи не поверила в рассказ Джайлза, значит, и полиция не поверит. Если тело Джоанны останется здесь, а сами они уедут, то разве полиция сразу не обвинит во всем их? Но если тела не будет… Джайлзу было всего пятнадцать, он был жутко напутан, хотя, думаю, в тот момент его немного увлекла перспектива Приключения. Он умел водить, он хотел сесть за руль. А Софи мечтала о свободе. Убраться подальше отсюда, подальше от этих родителей. Пусть думают, что Джоанна все еще жива и похитила нас.

У Вексфорда зазвонил телефон. В трубке он услышал голос Доры:

— Ты меня не искал? Я у Сильвии, с ней и с Джонни. — Джонни? Однако не теряют они времени. — А ты где сейчас?

— Я в баре.

— Понятно. Ты, наверное, переживаешь из-за дождя, но не стоит, наш сад не затоплен, и близко нет, к тому же у нас еще остались те мешки с песком, и в случае чего, говорит Джонни, он придет и сложит их у стены. До встречи.

— Ты не знаешь, что значит Plus ca change plus ca la meme chose?[1]

— Нет, — ответил Бёрден.

— Это почти все мои познания во французском, — сказал Вексфорд. А потом с недовольством добавил: — Кажется, новый парень Сильвии сильно смахивает на предыдущего.

Бёрден ответил ему противным голосом, скривив верхнюю губу:

— Ты же у нас спец по подозрениям. Жить без этого не можешь. В последнее время ты в этом преуспел. Наверное, тренировка помогает.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Я имею в виду человека, который убил Джоанну.

— Я как раз к этому и веду. Давай вернемся на несколько часов назад, к тому времени, когда была доставлена вечерняя газета.

— Что?

— Да подожди ты. Это важно. У нас у всех, в моей округе и в Линдхерстском проезде, — один газетный киоскер с Квин-стрит. Как ты знаешь, «Антрим» всего в нескольких улицах от меня. Газету начинают разносить не с Квин-стрит и даже не с Годстоун-роуд. Маршрут начинается где-то с середины Линдхерстского проезда, затем по Чешэм-роуд, по моей дороге, по Кавершэм-авеню, через Мартиндейлские Сады, потом по северной части Кингстонского проезда, затем по южной и заканчивается на углу Линдхерстского и Кингстонского проездов. В последний дом в Линдхерсте газета попадает в последнюю очередь. Этот дом и есть «Антрим». Разносит газету девочка почти одного возраста с Джайлзом Дейдом и Скоттом Холлоуэем, Серна Уинтер, ее лишь иногда сменяют. В субботу двадцать пятого ноября газету разносила не она. Она редко разносит ее по субботам, потому что в это время у нее уроки скрипки. Газету разносил ее отец… Он шел пешком и сильно промок. Когда он добрался до последнего дома, то есть до «Антрима», ему не пришлось звонить, потому что Джайлз слышал, как газета упала на коврик, и подошел к двери. Ему было все равно, слышала ли это Джоанна, его не волновало, что она тоже может подойти к двери. У него было оправдание. Ховав знал Джайлза, они были членами одной церкви и, более того, он был наставником Джайлза, прикрепленным к нему, чтобы поучать и руководить. Неужто ему нельзя войти и обсохнуть, прежде чем возвращаться домой?

— Ты хочешь сказать, что убийство совершили члены церкви Истинного Евангелия?

— Газетный киоскер, — ответил Вексфорд. — Кеннет Уинтер по прозвищу Ховав.

Глава 29

— Ты знаешь, что он уже предстал перед судом, — сказал Вексфорд, — по обвинению в совершении убийства. Джайлзу предъявлено обвинение в сокрытии преступления, это было неизбежно, но, надеюсь, обвинения в том, что он вынудил полицию попусту тратить время, ему удастся избежать. Однако во всем этом есть и положительный момент. Он отвернулся от Истинных Евангелистов, а те, кажется, близки к распаду. Он начал учить еще один язык и через пару месяцев собирается сдавать по нему экзамен на сертификат, и вроде бы его отношения с отцом понемногу налаживаются. Софи не будет предъявлено никаких обвинений. Если честно, мне кажется, суд поверил бы ей больше, чем полиции или даже любым серьезным свидетельским показаниям. Мы бы только время на этом потеряли.

— Давай вернемся к Ховаву Уинтеру, — сказал Бёрден.

— Ты помнишь, я тебе говорил, что днем Джайлз был у Иашува Райта, а тот созвал совет старейшин. Ховав, конечно, тоже на нем присутствовал. Мы сейчас как раз выясняем, знали старейшины о намерениях Ховава или он самостоятельно все спланировал. Джайлзу это неизвестно. Они отпустили его, произнеся напоследок таинственные слова о том, что «помощь придет». Он думал, что, вероятнее всего, она придет от его наставника, и, как ты сам догадываешься, он и хотел этого, и не хотел. Когда доставили газету, он убедился в том, что ждал не напрасно… Ховав прошел в гостиную, где был представлен Джоанне и Софи. Ему даже налили чашечку чая. Знаю. Сейчас мы можем над собой посмеяться. Мы ведь не исключали такой возможности, но просто отмели ее как нелепую. Его плащ повесили в коридоре на батарею, туда же положили шерстяные перчатки, которые он обычно носит, а его туфли сушились на кухне. Все остальное было сухим, кроме нижней части брюк, но брюки сохли прямо на нем… Ховав намеревался убить Джоанну, в этом я уверен. Если бы он нанес ей какие-то телесные повреждения и оставил в живых, она бы призвала его, как и всех Истинных Евангелистов, к ответственности. Помнишь, на теле были найдены следы, говорившие о том, что удар был нанесен по лицу и голове? К тому же он попытался замести следы своего пребывания в доме. Он остался в нем тайно от Софи и Джоанны. Когда высохли перчатки — это очень важная деталь — а туфли можно было снова надеть, Джайлз проводил его наверх, в свою спальню. Но ни Софи, ни Джоанна об этом ничего не знали. Джайлз говорит, они думали, что тот забрал из коридора свой плащ и ушел. Но он сидел на стуле в спальне Джайлза, читал библию Джайлза и ждал. Джайлз говорит, он готов был ждать всю ночь, если потребовалось бы, лишь бы не был совершен еще один грех… Джоанна, видимо, убедилась ночью, что сопротивление Джайлза сломлено, и снова начала заигрывать с ним внизу. Джайлз утверждает, что нисколько ее не поощрял, и, конечно, ни на секунду не забывал о том,