Примерно через месяц я снова зашел в лавочку купить лакричной карамели для Рози и увидел привычную картину: Джеффри отвешивал поклоны, улыбался и звучно басил. Альфред следил со своего места за каждым его движением, и оба выглядели воплощением достоинства и благодушия. Когда я забрал свою упаковку, Джефф шепнул мне на ухо:
— В двенадцать я закроюсь на обед, мистер Хэрриот, не будете ли вы так добры зайти ко мне осмотреть Альфреда?
— Разумеется. — Я взглянул на величавого кота в конце прилавка. — Он заболел?
— Нет-нет… просто, по-моему, что-то не совсем ладно.
В назначенный час я постучался в запертую дверь, и Джеффри впустил меня в лавочку, против обыкновения пустую, и провел в гостиную за занавешенной дверью. Там за столом сидела миссис Хатфилд и пила чай. Она была куда более земной натурой, чем ее муж.
— А, мистер Хэрриот! Пришли посмотреть котика?
— Ну какой же он котик! — засмеялся я. И, бесспорно, Альфред, устроившийся возле топящегося камина, выглядел даже массивнее обычного. Теперь он отвел спокойный взгляд от огня, встал, неторопливо прошествовал по ковру и, выгнув спину, потерся о мои ноги. Я почувствовал, что мне оказана большая честь.
— Настоящий красавец, верно? — сказал я с улыбкой. Я уже давно не видел его вблизи, и дружелюбная мордочка в черных полосках, сходящихся возле умных глаз, показалась мне особенно симпатичной. — Да, — добавил я, поглаживая пушистый мех, блестевший в бликах огня, — ты очень большой и красивый. — Я повернулся к мистеру Хатфилду: — Выглядит он прекрасно. Что вас встревожило?
— Может, это так только. Он вроде бы совсем такой, как был, но вот уже неделю я замечаю, что ест он не так охотно, не с прежним аппетитом. Он не то чтобы болен… а какой-то не такой.
— Так-так. Давайте-ка осмотрим его.
Осмотрел кота я очень тщательно. Температура нормальная, слизистые здорового розового цвета. Я достал стетоскоп, прослушал легкие и сердце, но ничего ненормального не услышал. Пальпация брюшной полости тоже ничего не подсказала.
— Что же, мистер Хатфилд, — сказал я, — у него все как будто в порядке. Не исключено, что он немного сдал. Хотя по его виду этого не подумаешь. На всякий случай я сделаю ему витаминную инъекцию. Она его подбодрит. Если через несколько дней ему не станет лучше, свяжитесь со мной.
— От души вам благодарен, сэр. Весьма. Вы меня успокоили. — Он погладил своего любимца. Уверенность в звучном голосе плохо вязалась с озабоченностью, написанной на его лице. Глядя на человека и кота, я вновь почувствовал, как они похожи своей внушительностью.
С неделю я ничего про Альфреда не слышал и решил, что он поправился. Но вскоре мне позвонил его хозяин.
— Он все такой же, мистер Хэрриот. Вернее, ему стало чуть похуже. Буду весьма обязан, если вы опять его посмотрите.
И снова то же самое. Ничего определенного даже при самом тщательном осмотре. Я назначил Альфреду курс минеральных и витаминных таблеток. Начинать лечение антибиотиками не имело смысла: температура оставалась нормальной и ни малейших признаков какой-либо инфекции не обнаружилось.
Мимо переулка я проходил каждый день — до него от Скелдейл-Хауса было шагов сто — и теперь обязательно заглядывал в окно лавочки. И каждый день видел знакомую картину: Джефф улыбается и отвешивает поклоны дамам, Альфред восседает на обычном месте в конце прилавка. Все выглядело нормально, и тем не менее… Нет, кот, несомненно, в чем-то изменился.
Как-то вечером я зашел и осмотрел его еще раз.
— Он худеет, — сказал я.
Джеффри кивнул.
— Да, я замечаю. Ест он неплохо, но меньше чем прежде.
— Продержите его на таблетках еще несколько дней, и, если ему не станет лучше, я заберу его к себе, чтобы провести полное обследование.
У меня было неприятное предчувствие, что улучшение не наступит. Так и оказалось, а потому однажды вечером я пришел в лавочку с кошачьей клеткой. Альфред был таким огромным, что посадить его в клетку оказалось очень непросто, однако он не думал сопротивляться, пока я осторожно запихивал его внутрь.
В операционной я взял кровь на анализ и сделал рентген легких. Снимок был абсолютно чистым, в крови не оказалось никаких отклонений.
Можно было бы и успокоиться, однако кот продолжал хиреть. Следующие недели превратились в кошмар. Я по-прежнему ежедневно заглядывал в окно лавочки, и это стало для меня тяжелым испытанием. Огромный кот все еще восседал на своем месте, но худел и худел, так что вскоре стал неузнаваемым. Я испробовал все препараты и методы, какие только знал, но бестолку. Я попросил Зигфрида осмотреть кота, но он встал в такой же тупик, что и я.
Непрерывная потеря веса — порой симптом злокачественной опухоли, однако новые рентгеновские снимки ничего подобного не выявили. Полагаю, Альфред был по горло сыт тем, что его постоянно куда-то утаскивают, колют и мнут ему живот, но ни разу не запротестовал. Спокойно мирился со всем, как это было у него в обычае.
Ситуацию резко ухудшал еще один фактор: Джефф не выдержал постоянного напряжения и буквально таял на глазах. Румяные полные щеки поблекли и запали, а главное — за прилавком его словно подменили: от эффектной манеры торговать не осталось и следа.
Однажды я не удовольствовался тем, чтобы заглянуть в лавку через окно, а вошел и протиснулся к прилавку между дамами. Зрелище было устрашающее. Джефф, согбенный, иссохший, слушал покупательницу даже без улыбки, апатично ссыпал сласти в пакет и бормотал что-то невнятное. Ни звучного баса, ни счастливого щебета покупательниц. Обычная кондитерская лавка, как всякая другая.
Печальнее всего выглядел Альфред. Он все еще с достоинством сидел на своем месте, но худой до невероятия. Шерсть утратила былой глянец. Он смотрел прямо перед собой мертвыми глазами, словно его ничего больше не интересовало. Не кот, а пугало в обличии кота.
Я не выдержал и в тот же вечер зашел к Джеффу Хатфилду.
— Сегодня я видел вашего кота. Его состояние стремительно ухудшается. Нет ли каких-нибудь новых симптомов?
Джефф уныло кивнул.
— Да, появились. Как раз думал вам позвонить. Его рвать начало.
Мои ногти болезненно впились в ладони.
— Еще и это! Все указывает на какое-то внутреннее расстройство, а отыскать ничего не удается! — Я нагнулся и погладил Альфреда. — На него просто больно смотреть. Помните, какой глянцевой была у него шерсть? А теперь!
— Верно, — ответил Джефф. — Совсем перестал следить за собой. Даже не умывается. Словно ему не до этого. А прежде умывался без конца: вылизывает себя, вылизывает, ну просто часами.
Я уставился на него. У меня в мозгу загорелась какая-то искра. «Вылизывает себя, вылизывает…» Я задумался.
— Да-а… Пожалуй, я не встречал кота, который умывался бы так усердно, как Альфред… — Искра вспыхнула пламенем, я даже подскочил на стуле.
— Мистер Хатфилд! — вырвалось у меня. — Я хочу сделать диагностическую лапаротомию.
— Что-что?
— По-моему, он нализал себе волосяной шар, и я хочу сделать проверочную операцию.
— Живот ему разрезать?
— Совершенно верно.
Джефф прижал ладони к глазам и опустил голову. Он оставался в этой позе долгое время, а потом устремил на меня измученный взгляд.
— Право уж не знаю. Я ни о чем таком даже не думал.
