Сары, умолявшей ее не покидать карету, девушка подобрала подол платья и, как была в бальных туфлях, зашагала к телеге.
Она остановилась, разглядывая ребят. Те, с белыми от испуга личиками, не мигая, смотрели на нее. Малыши были одеты в сильно поношенную одежду, а худенькие тельца некоторых прикрывали обычные мешки. Давно нечесаные волосы превратились в колтун, на голых ногах – запекшаяся вперемешку с грязью кровь. Скот на фермах Онор содержался в лучших условиях, чем эти дети.
Она пальцем указала на самого высокого темноволосого мальчугана.
– Как тебя зовут? – спросила девушка.
– Бартоломью, миледи.
– Прошу тебя, не бойся. Ты знаешь, куда вас везут?
– Да, миледи. На шахту. Я уже там был. Потом бежал, но меня поймали. Теперь везут обратно. Этих бедняг… везут туда же.
– А почему ты сбежал?
Мальчик вскинул голову.
– Потому что там душно и страшно, как в аду. Там темно и ночью и днем.
Онор почувствовала на своем локте руку Ральфа.
– Онор, прошу тебя. Это не твое…
– Не мое дело? – прервав его, холодно спросила девушка. – Чье же тогда?
– Лорда Портинскейла, конечно. Ему же принадлежит шахта.
– Но эти дети ему пока не принадлежат. – Она повернулась к возничему: – Или он тебе за них уже заплатил?
– Нет, мисс. Мне платят после доставки. Знаете, дети такой народ, в дороге кто-нибудь из них может умереть.
Онор с тоской посмотрела на малышей. Мальчик, который назвался Бартоломью, одной рукой обнимал за плечи маленькую девочку. Та, дрожа от холода, прижималась к нему всем телом. Онор протянула к ней руку.
– Подойди, дитя, – сказала она. – Я тебя не обижу.
Девочка еще крепче прижалась к Бартоломью, но тот подтолкнул ее вперед. Онор наклонилась и взяла ребенка за подбородок. Девочка выглядела года на четыре, не больше.
– Ради бога, не дотрагивайся до них, – раздраженно произнес Ральф. – На них наверняка вши. Кроме того, ты можешь подцепить какую-нибудь заразу.
– Да, скорее всего, так оно и есть, – тихо ответила Онор и посмотрела на Бартоломью: – Скажи, какую работу будет выполнять эта девочка?
Тот пожал плечами:
– Наверное, проветривать шахту, – сказал мальчик. – Сидеть в темноте и присматривать за дверями.
– Сколько будет длиться рабочий день?
Он снова пожал плечами.
– Я не понимаю счета, мисс. Если она заснет, то ее ударят или бросят в нее камнем.
– А ты меня не обманываешь? – недоверчиво спросила Онор.
Мальчик в упор посмотрел на нее:
– Нет, мисс. Я сказал правду. А зачем мне вас обманывать? Спросите нашего надзирателя. Он вам расскажет. А она… – Он указал большим пальцем на девочку. – Она вам все равно ничего не скажет.
– Почему?
– Она глухонемая. Хотя, может быть, и притворяется. Во всяком случае, я еще не слышал, чтобы девочка говорила.
У Онор перехватило дыхание. Она перевела взгляд на стоявшую перед ней малышку. Та рассеянно смотрела на нее. Остальные дети, видя, как бойко разговаривает с богатой дамой Бартоломью, осмелели и подошли ближе. В их взорах, устремленных на Онор, читалась надежда.
Ральф вновь взял девушку под локоть.
– Онор, неужели ты не понимаешь, что делаешь?
Она не обратила внимания на его слова, хотя и осознавала, чем вызвано беспокойство Ральфа.
Из окошка кареты показалась голова Сары.
– Онор, умоляю, послушайся Ральфа, – жалобно произнесла подруга. – Пусть надсмотрщик занимается своими делами. Я понимаю, это все ужасно, но ты этим детям ничем помочь не сможешь.
– Не смогу? – почти шепотом переспросила Онор. – Да, конечно…
«Когда поймете, что выбрали единственно верный путь, то смело идите по нему», – вспомнила она слова незнакомца.
Онор, гордо подняв голову, посмотрела на возничего.
