– Ну, нет, к счастью, она так и не сделала этого. Она звонила пару раз и вешала трубку, когда Элен подходила к телефону. И продолжала крутиться вокруг меня в баре во время антрактов, и говорила всякие вещи при Элен, вы понимаете. Ладно, Элен очень понятливая, но есть некоторые вещи, которые девушки не переносят. Но она все же сдалась под конец, слава Богу.
Атертон перевернул страницу.
– Могу я получить от вас некоторые данные, сэр? Когда вы в первый раз встретили Анн-Мари?
– В июле, когда она пришла к нам.
– Вы не были знакомы с ней до того? По-моему, она была в Ройал-Колледже?
– Я учился в Гилдхолле. Нет, мы с ней не пересекались раньше. Я думаю, она работала не в Лондоне.
– А потом вы уехали вместе на гастроли. Когда?
– В августе, в Афины, а потом в Италию в октябре.
– И вы... вы спали вместе во время обеих поездок?
– Ну, да. Я хочу сказать, да, спали. – Он выглядел неожиданно смущенным, возможно, осознав лишь сейчас, что повторная связь могла возбудить у нее ожидания.
– И это было, когда вы вернулись из Италии, что она начала «создавать вам проблемы»?
Томпсон нахмурился.
– Ну, н-нет, не сразу. Сначала все было хорошо, а через неделю или около того она неожиданно начала эти дела насчет женитьбы.
– Что заставило ее перемениться, как вы думаете?
Томпсон опять начал потеть.
– Я не знаю. Она просто... изменилась.
– Было ли что-нибудь такое, что вы сделали или сказали, что заставило бы ее подумать, что вы хотите продолжать видеться с ней?
– Нет! Нет, ничего, клянусь! Я счастлив с Элен. Мне не нужно было больше никого. Все это подразумевалось только на время гастролей, и я никогда ничего не говорил о женитьбе на ней. – Он смотрел на Атертона беспокойными глазами, как затравленная жертва смотрит на своего мучителя.
– После того выступления на телецентре пятнадцатого января – что вы делали?
– Я поехал домой.
– Вы не заезжали куда-нибудь выпить с кем-нибудь из друзей?
– Нет, я... я собирался поехать с Филом Редклиффом, но он хотел поехать с Джоанной и Анн-Мари, а я хотел избежать ее, поэтому я просто поехал домой.
– Прямо домой?
Легкое замешательство.
– Ну, я только сначала заскочил выпить в местный паб, неподалеку.
– В какой?
– «Стептоус». Это мой постоянный.
– Они вас там знают? Они вспомнят, что вы были там в тот вечер?
Томпсон постепенно приобретал загнанный вид.
– Я не знаю. Было довольно людно. Не знаю, вспомнят ли там меня.
– Вы с кем-нибудь разговаривали?
– Нет.
– Вы уверены в этом или нет? Вы пришли в паб выпить и ни с кем не заговорили?
– Я... нет, не разговаривал. Я просто выпил и поехал домой.
– Когда вы приехали домой?
Опять легкая задержка с ответом.
– Точно не знаю. Около половины одиннадцатого или в одиннадцать, я думаю.
– Ваша девушка сможет подтвердить это, полагаю?
– Ее не было, – ответил с несчастным видом Томпсон, – она была на работе. Она работает ночью.
– Она работает посменно?
– Она операционная сестра в клинике Святого Фомы.
Сердце Атертона ухнуло, но он и бровью не повел. Он записал услышанное и без паузы продолжил:
– Значит, никто не видел вас в пабе, и никто не видел вас, когда вы приехали домой?
– Я не убивал ее! – взорвался Томпсон. – Я бы просто не смог. Я не тот тип. Да у меня бы храбрости не хватило. Ради Бога! Спросите любого. Я ничего не сделал. Вы должны мне верить.
