Она поняла, что он имел в виду, когда взяла трубку, сплошь покрытую угольной пылью.
— Ma! — воскликнула она, услышав голос на другом конце провода. — Что случилось?
— Боже мой, почему должно что-то случиться, дорогая? Я просто решила узнать, как продвигается работа в лаборатории.
— Нормально, хотя не блестяще, — ответила Эстелл. — Как вы с Джоном поживаете?
— Прекрасно! Джон передает тебе привет, сейчас он в ванной. Это твой американский ученый взял трубку? Он тоже остановился в доме Роналда?
— Да, это он, — подтвердила Эстелл, уловив в голосе матери нотку интереса. — Ученый оказался родственником профессора Стивеном Вентвортом, — добавила она в полной уверенности, что это имя ей ни о чем не говорит.
— Удивительно, насколько обманчивыми могут быть голоса: можно подумать, что он намного моложе Роналда.
— Я скажу ему об этом, он будет польщен, — тихо проговорила Эстелл, нисколько не чувствуя себя виноватой за это маленькое лукавство. Ее мать к любому человеку в возрасте Стивена относилась как к потенциальному жениху, и его возможное присутствие поблизости не смогло бы удержать ее от требования подробно описать его.
— Я тебе не говорила, что бедный мистер Бэрри снова сломал ногу?
Огонь уже ярко полыхал в камине, когда мать Эстелл закончила сагу о ноге мистера Бэрри и перешла к ужасной погоде. На этом месте Стивен поднялся, отряхнув руки, и показал жестами, что собирается умыться и приступить к еде.
— С тобой так приятно говорить, дорогая, но мне некогда: я должна готовить ужин. Береги себя, и мы оба надеемся скоро тебя увидеть!
— Ты тоже береги себя и передавай привет Джону!
Положив трубку, Эстелл бросилась на кухню и увидела, что Стивен делает бутерброды, а суп уже кипит на плите.
— Мне ужасно неловко, что тебе пришлось все делать одному, извини меня! Я потом уберу и приготовлю кофе.
— Ты уверена, что не состоишь в родстве с моей матерью? — спросил он с ленивой улыбкой. — Но если тебе неловко — займись чем-нибудь. Есть у Роналда какие-нибудь подносы?
— В буфете, рядом с холодильником. Я успею сбегать наверх и переодеться? — спросила она, вспомнив, что под халатом на ней ничего нет.
— Это совершенно необязательно! — воскликнул он. — Во всяком случае, сейчас мы одеты одинаково, а если ты переоденешься, то неловко будет уже мне… Что ты собираешься делать? — тяжело вздохнул он, увидев, что Эстелл направилась к раковине.
— Разреши мне по крайней мере помыть руки! — возмутилась она. — Телефонная трубка вся в угольной пыли.
— Хорошо, я займусь ею, — проворчал он, — как только закончу здесь.
— Извини, извини, извини, — пропела Эстелл, вытирая руки и доставая подносы. — Обещаю, ты больше и пальцем не пошевелишь в течение всего вечера!
— Ты, кажется, должна была мне что-то передать? — спросил Стивен, разливая суп.
— Не припоминаю… — ответила она в недоумении.
— Ты сказала своей матери, что сообщишь мне что-то, что мне польстит.
— Так ты подслушивал!
— А ты краснеешь, Эстелл!
— Поскольку ты перетрудился, я принесу твой поднос в кабинет, — заявила она, не обращая внимания на его поддразнивания.
— Я сам отнесу свой поднос, — засмеялся он, — и мы завершим наш интригующий разговор у камина.
— Хорошо, хорошо, я все объясню, — вздохнула Эстелл, когда они уселись в кабинете с подносами на коленях и Стивен с нетерпеливым любопытством взглянул на нее. — Мама заметила, что у тебя молодой голос, и я сказала, что ты будешь польщен, услышав это.
— Ты оказалась права: я польщен. — Стивен склонил голову набок, пристально рассматривая ее. — Но я что-то не помню, чтобы ты назвала мой настоящий возраст, хотя слушал внимательно.
— Ешь суп, пока не остыл, — смущенно пробормотала Эстелл и надкусила бутерброд: — Ммм, вкуснятина!
— Не разговаривай с полным ртом, — проворчал он. — Итак, ты решила внушить своей матушке, что живешь в одном доме с обладателем молодого голоса, которому за семьдесят?
— Скажи спасибо, что я сделала это! — воскликнула Эстелл, не переставая жевать. — Потому что в противном случае я бы все еще рассказывала ей про твой вес, рост, размер ботинок, цвет глаз и тому подобное. Словом, обо всем, что могло бы ее заинтересовать!
— Вот как! — проговорил он и, помолчав, добавил: — Ну а теперь перестань болтать и ешь!
Эстелл собиралась возразить, что она лишь ответила на его вопрос, но еда была вкусная, а тепло от камина погружало в благодушную лень, и спорить не хотелось.
— Боюсь, что на шоколадный торт я даже смотреть не смогу, поэтому ешь оба куска, — сказала она, убирая подносы.
— Я тоже не в состоянии это сделать, — улыбнулся он. — Так что оставим его на завтра.
Едва закончив загружать посудомоечную машину, Эстелл услышала телефонный звонок и метнулась в кабинет, но Стивен опередил ее.
— Я готов сообщить подробности: размер ботинок, вес… Да! — кричал он, когда у него отбирали трубку.
— Послушай, ма, это… Роналд?!
— Что, у нашего американского светила поехала крыша? — ошарашенно спросил профессор. — Почему Стивен думает, что меня интересует…
Это была жалкая попытка пошутить, — прервала его Эстелл, бросая на Стивена убийственный взгляд, когда тот попытался вновь завладеть трубкой. — Как вы себя чувствуете? — спросила она, пытаясь оттеснить плечом Стивена, буквально нависшего над ней в стремлении не пропустить ни одного слова.
— Великолепно! Я здесь нарасхват, встречаюсь с коллегами, с которыми не виделся много лет. А как там вы?
— Боюсь, что не очень хорошо! — вклинился Стивен, прижимаясь к голове Эстелл. — Я измучился, готовя еду!
— Прекрасно… Я рад, что она держит тебя в ежовых рукавицах. А как продвигаются испытания?
— Гладко! — ответил Стивен, обнимая одной рукой Эстелл, чтобы прекратить ее сопротивление. — Представь себе, я работаю, а Эстелл стоит рядом и готовит мне кофе…
— Роналд, вы же знаете, что это неправда! — возмущенно крикнула Эстелл, одновременно пытаясь ударить Стивена локтем под ребра.
— Я не пойму, у кого из вас трубка? — в недоумении спросил профессор.
— У обоих, — ответил Стивен. — Помнишь, я всегда говорил тебе, что в доме нужно иметь несколько телефонных отводов? Ну вот, теперь у тебя по аппарату в каждой комнате и еще один в коридоре! Я говорю с тобой из коридора, а Эстелл, кажется, из кухни!
— Эстелл, что он несет?
— Чушь, уверяю вас! — успела сказать она, прежде чем Стивен с силой сжал ее и притянул к себе.
— Ну что ж, мне кажется, у меня нет причин беспокоиться о вас! — насмешливо заметил Роналд. — Стивен, я говорил с твоей матерью. В субботу мы с ней идем в оперу, а потом…
Эстелл пока еще слышала голос Роналда, но больше не понимала его слов, поскольку в умопомрачительном возбуждении ее тело мало-помалу стало реагировать на близость Стивена.
— Да, замечательно… Желаю тебе хорошо провести оставшиеся дни, и передавай привет матери, — говорил Стивен. — Да, она еще здесь, — ответил он и дурашливо боднул головой Эстелл: Очнись… Роналд хочет попрощаться с тобой!
