Адлеру, обычно довольствуются одним и тем же набором ресторанных блюд. Поэтому обычный кусочек телятины, поджаренный в сухарях, с картошкой и салатом кажется им сказочной домашней пищей.
В следующий раз она зажарит для Петера кусок мяса на вертеле и сдобрит его приправой, приготовленной по собственному рецепту. Все ее приятели принимали это блюдо на ура.
– Кажется, я уже сто лет не ел с таким удовольствием, – сказал тот, запивая творожный пирог большим глотком кофе. – Вы и впрямь прекрасная кулинарка, Илона.
– И не только кулинарка, – добавил Франц. – Все, за что она берется, просто горит у нее в руках. Знаете, наша хозяйка не только дизайнер от бога, но еще и превосходный художник. Вы видели ее графические работы в гостиной? Ведь впечатляет, верно?
– Впечатляет, – согласился Петер, буквально пожирая Илону глазами. – Признаюсь, Франц, ваша коллега сразила меня в первый же день нашего знакомства. – Она поежилась: да уж, этот день ей никогда не забыть. – А сегодня утром, – продолжал откровенничать он, наливая себе уже четвертый бокал «рислинга», – она предложила мне стать ее натурщиком. То есть… позировать для новой картины.
Франц понимающе ухмыльнулся.
– А она предупредила, что пишет только обнаженную натуру?
– Предупредила. Но обещала сделать меня неузнаваемым. – Вино шумело в его голове, язык слегка заплетался.
Франц рассмеялся, как будто Петер сказал что-то ужасно забавное.
– Своему предыдущему натурщику она говорила то же самое. Но открытие выставки стало для бедняги самым черным днем в его жизни. Он сделался героем анекдотов про мужчин, которые обделены природой. Надеюсь, вы меня понимаете?
Петер бросил на Илону такой испуганный взгляд, что она закусила губу, чтобы не расхохотаться.
– Да, она сыграла с этим типом довольно жестокую шутку, уменьшив его член до минимальных размеров. Но если бы этот дурак не хвастал перед друзьями постельными отношениями с ней, она, возможно и пощадила бы его. А так негодяй просто получил по заслугам.
Увидев, как опасно вспыхнули глаза Илоны, Петер мгновенно протрезвел.
– Возможно, я еще и откажусь.
– Это будет мудрый поступок, – сказал Франц, улыбаясь.
– Вот как? – Илона зябко передернула плечами. – Впрочем, что я удивляюсь? Все мужчины – трусы.
Петер смотрел на нее, удивленно подняв брови.
– Я не такой, как все. И вовсе не трус.
– Так докажите это.
– Не сдавайтесь, Петер, – подначивал Франц.
– А я и не собираюсь. Но в гостиной висят только наброски. Где же законченные работы?
– Одну из лучших можно увидеть у Франца над кроватью, – проговорила Илона, растягивая каждое слово.
– Ну уж нет, – запротестовал тот. – Ни в коем случае. Петеру совсем ни к чему видеть эту картину.
– Почему же? – Тот одним глотком допил вино. – Что в ней такого особенного?
Франц выпрямился во весь свой недюжинный рост, и Петер автоматически отметил, что у этого мужчины-мальчика широкие плечи и, очевидно, крепкая мускулатура.
– Потому что она написана специально для меня, – холодно ответил он. – А сейчас я ухожу, иначе эта коварная женщина вцепится мне в глотку. Теперь вся надежда на вас, Петер.
– Что же мне делать?
– Просто соглашайтесь со всем, что она предложит. Иначе я не поручусь, что ваш дом будет закончен. С Илоной трудно ладить. До завтра, фрейлейн Орошвар. Всего хорошего, Петер. Только, пожалуйста, не приходите слишком рано утром. Я забираю Амелию и малышку из больницы, и мне надо к их приезду навести порядок в доме. А там, как вы понимаете…
Петер пожал руку Францу, и Илона встала, чтобы проводить гостя.
Они весело расхохотались в прихожей, и он понял, их пикировка носила чисто дружеский характер.
Неожиданно для самого себя Петер позавидовал легкости и естественности их отношений. Но упоминание о портрете над кроватью Франца не давало ему покоя, заставляя сомневаться в том, что они всегда были платоническими.
Петер не осознавал, что ревнует Илону. И ревнует не к прошлому, а к настоящему. Доселе не знакомый с этим чувством, он принимал его за обычный инстинкт собственника, не желающего ни с кем делиться.
Однако ощущение было настолько сильным, что заставило его вскочить на ноги и с грохотом уронить стул. Опомнившись, Петер налил в опустевший бокал вина и прошел на застекленную веранду. Там, в мастерской, из него и вылез истинный Адлер…
6
Он решительно шагнул к мольберту и сорвал покрывающую его материю!
Но что за чудеса? Холст был пуст, как мир в первый день творения. Чувствуя, что его одурачили, Петер сделал шаг назад, поднял глаза и… увидел Илону.
Она тихо подошла сзади и теперь стояла в проеме двери, спокойно наблюдая за ним.
