месяц и даже не полгода…
В этот момент раздался телефонный звонок. Она поднялась и извлекла из ниши в стене голубой миниатюрный аппарат.
– Да.
– Ты уже встала?
– О, Петер! Ты где?
– У себя в офисе.
Илона услышала приглушенный расстоянием щелчок. Сообразив, что это поцелуй, она улыбнулась и приложила палец к трубке.
– Взаимно. Скоро приедешь?
– Скоро. Но знаешь… У меня для тебя новость. Хорошая, и даже очень.
Илона насторожилась.
– Мой отъезд в Гамбург откладывается на неопределенное время. Выяснилось, что дела требуют моего присутствия здесь, в Австрии. Ты рада?
Ответом ему было легкое потрескивание в трубке.
– Илона…
– Да, милый…
Она растерянно опустила руку с зажатой в ней трубкой. Рада ли она? Конечно. Если что-то и отравляет ее существование, то это мысль о его скором отъезде. Она просто не представляет себе, как будет жить одна, без него!
Но почему одна? Она уже точно знает, что беременна. Но теперь об этом узнает и Петер. Что он подумает, что скажет, узнав, что его обманули? Что его страстная любовница вместо противозачаточных таблеток принимает самые обыкновенные витамины…
Илона представила себе лицо Петера, его реакцию на это известие… и влажные волосы на ее голове буквально зашевелились от ужаса.
– Илона! Куда ты пропала? – он уже почти кричал.
Она приставила трубку к уху, чувствуя уже не панический страх, а глухое раздражение.
– Конечно, я рада. Но это как-то очень уж… неожиданно. А ты уверен, что дела вашего банка от этого не пострадают?
– Так ты… не рада? – он смолк, явно огорченный.
Конечно же, он рассчитывал обрадовать ее. Бедный Зигфрид! Внезапно сердце Илоны пронзила острая жалость.
– Вот и Гуго настаивает на моем скорейшем возвращении. – В голосе Петера сквозило нескрываемое раздражение. – Говорит, я нужнее там. Ты тоже так считаешь, Илона?
– Твой брат, вероятно, прав. И твоя мама будет переживать, если ты не вернешься. Судя по письмам, ей без тебя очень одиноко.
– Ну что ж, если я здесь больше не нужен…
– Ты всегда мне нужен, Петер! – горячо воскликнула она. – Всегда, слышишь?
Больше всего она боялась, что он возьмет и положит трубку. Сейчас, сию секунду, сразу после этих печальных и несправедливых слов. Ведь это будет означать полный, окончательный разрыв.
Но, услышав этот отчаянный крик, он каким-то присущим только влюбленным чутьем ощутил боль ее сердца.
Они еще немного поговорили. Илона сообщила, что только что вышла из ванны… А он пообещал, что постарается поскорее освободиться, чтобы обнять ее, «пока она не высохла». Он так и сказал, представив себе ее гибкое, податливое тело, упругие, еще влажные соски.
Петер в ярости бросил трубку.
Нет, так больше продолжаться не может! Он больше не желает быть для нее просто любовником. Или она с этого дня будет относиться к нему всерьез, или… пусть убирается ко всем чертям!
Илона, напротив, положила трубку на рычаг мягко и осторожно. Правда, тут же кончиком указательного пальца, а потом и всей ладонью провела по щеке. И почувствовала на губах солоноватый, давно забытый привкус. Бог ты мой, а ведь она считала, что давно уже разучилась плакать!
– О, Петер, – всхлипнула она горестно. – Любимый мой…
Она непременно разрыдалась бы, если бы телефон снова не звякнул у самого уха. Несколько секунд она смотрела на аппарат, словно не понимая, что происходит, но потом все-таки взяла трубку. С невероятным трудом ей удалось выдавить из себя вежливое приветствие.
– Добрый день. – Незнакомый голос заставил ее встрепенуться и поглядеть на себя в зеркало. – Я хотел бы побеседовать с Петером Адлером.
– Простите, но с кем имею честь? – утирая слезы, осведомилась Илона.
– Гуго Адлер. Брат Петера. А вы…
Она обомлела.
– Илона Орошвар.
