– Вы знаете, что он погиб, не так ли? – Джасинда не осмелилась спросить, откуда он знает это, но поняла, что весть уже дошла до герцога. Возможно, он понял – если бы Тристан был жив, он был бы сейчас с ней. Джасинда подавила рыдания и продолжала: – Ему так хотелось, чтобы вы знали, как сильно он вас любит и уважает. Я знаю, что вы бы гордились им. Он остался человеком гордым. Обещаю вам, ваша светлость, я найду этого человека, который украл Эллу, и он за все ответит. – Ее голос становился все сильнее от ярости. – И если я еще жива, то только потому, чтобы отомстить. Пеннивайт сбежал от моего возмездия, но англичанину это не удастся.
Джасинда замолчала. Перед глазами опять вспыхнули жуткие неотвязные воспоминания о горящем корабле.
Чья-то рука коснулась ее плеча.
– Боюсь, его сиятельство устали, мисс. – Джасинда не заметила возвращения Симса. – Может быть, вы придете в другой день?
Джасинда оглянулась, потом кивнула.
– Конечно, Симс. – Она поднялась со стула и опять бросила взгляд на герцога Локсвоза. – Я еще приду, ваша милость. Мне так много хочется рассказать вам о Тристане. – Наклонившись, она поцеловала его и прошептала: – Я так рада, что вы познакомили меня с ним. И неважно, что произойдет со мной. Я всегда буду помнить об этом счастье.
Джасинда направилась к двери, оглянулась. Ей так хотелось подбежать к своему старому другу, упасть рядом и умолять о помощи. Хотелось рассказать, что ее вынуждают выходить замуж за Блекстоука, и она нуждается в его поддержке и помощи, чтобы противостоять виконту и родителям. Но вместо этого Джасинда повернулась и молча вышла из комнаты.
ГЛАВА XXVIII
Над морем с криком кружили чайки. В поисках пищи они стремительно падали вниз, выхватывая из воды рыбешку. На пристани кипела бурная работа, доки были загружены ящиками с пищащими цыплятами и бочками с солониной. Высокие мачты, кажущиеся голыми без белых полотен парусов, тихо раскачивались, пока на корабль заносили грузы.
Тристан стоял у иллюминатора своей каюты, наблюдая за этой безумной суетой, которая стала частью его жизни.
– Спокойно, Трис! Завтра мы отплываем.
Тристан повернулся лицом к Спару.
– Хотелось бы скорее!
Спар покачал головой.
– После стольких дней, один – уже не сделает погоды.
После стольких дней. Недель и месяцев. Конечно же, она думает, что он мертв. Ей ничего не остается думать после стольких дней. После стольких дней… Тристан закрыл глаза и прислонился к стене. Плечо все еще болело. И все же ему повезло, что он сохранил руку, к тому же она оставалась рабочей. Если бы не Спар, быть бы Тристану без руки.
– Как ты думаешь, что сделали с ней?
– Не мучай себя, Трис. По крайней мере, мы знаем, что ее отправили в Англию. Наверное, она сейчас дома. Находится в безопасности все это время.
Все это время…
Он устал от воспоминаний, мучивших его день и ночь, представляя перед глазами «Габриэллу». Не многие выбрались на берег. Ему это удалось. А потом он поплыл спасать других, потерял силы, его тело волной выбросило на берег.
В первые дни Тристан чувствовал себя беспомощным. Плечи его были в ожогах, и он жил в лихорадочном аду. Спар ухаживал за больными и ранеными, искал пищу для всех, кто выжил, поддерживал в них надежду. Рядом с ним без устали трудилась Ида.
Тристан прислонился лбом к стеклу, глядя вниз, на улицу. Взгляд его упал на Эллу и Денни. На губах появилась добрая улыбка. И это тоже было чудо – что они выжили.
Денни спас Эллу от бурлящих волн и вытащил на берег. Они едва не утонули. Денни укрыл Эллу на острове и оставался с ней до тех пор, пока не сделал все возможное, чтобы вернуть ее к жизни. К тому времени, когда он появился на берегу, его помощь уже не понадобилась. Было поздно. К своему ужасу Денни увидел, как горящий корабль погружается в море. Он вернулся к Элле в полной уверенности, что они – единственные, кто уцелел. И только через несколько дней они узнали, что и другим удалось избежать геенны огненной.
– Сядь, Трис. – Рядом с ним стоял Спар. Твердой рукой он взял Тристана за руку и подвел к стулу. – Возьми себя в руки. Не изводи себя, ей это не принесет никакой пользы.
Прошли недели после того, как они спаслись и добрались до Гибралтар. Чтобы выжить, им пришлось пройти через голод, холод, жажду. Все эти дни…
А что же произошло с Джасиндой? Эта мысль не покидала Тристана ни днем, ни ночью.
В это утро Джасинда оделась с особой тщательностью. На ней было новое платье из блестящей коричневой материи с широкой пышной юбкой. Она причесывала волосы, пока они не стали переливаться огненным светом, пощипала щеки, чтобы на бледном лице заиграли яркие краски. От стука Брайдли сердце забилось чаще.
– Он здесь, мисс, – сказала служанка, открывая дверь.
Джасинда глубоко вздохнула и, поднявшись от туалетного столика, отвернулась от зеркала.
– Я сейчас спущусь. Пожалуйста, принеси нам чай.
– Да миледи.
Размеренным шагом Джасинда направилась в гостиную. Два дня назад она приняла решение, но от этого легче ей не стало.
Блекстоук сидел возле камина, спокойно покуривая трубку. Он увидел, что она вошла, и его губы растянулись в улыбке, а в воздухе поднялась серо-голубая лента табачного дыма.
– Доброе утро, моя дорогая. Ты великолепно выглядишь!
– Я попросила Брайдли принести нам чай, – ответила Джасинда, не удостоив внимания его комплимент.
– Как мило.
Она села в кресло у огня, точно такое же, в каком сидел Блекстоук. Между ними стоял низкий столик. До тех пор, пока не пришла Брайдли, Джасинда молчала. Потом разлила чай в чашки, добавила сливки и сахар и предложила одну чашку гостю.
Она сделала глоток горячей жидкости и опять глубоко вздохнула.
– Полагаю, ты догадываешься, что я пригласила тебя не для того, чтобы пить чай.
– Думаю, нет.
– Роджер, я тщательно обдумала твое… – она подыскивала подходящее слово.
– Предложение, – подсказал он.
– Ультиматум.
Блекстоук опять улыбнулся и кивнул.
– Если тебе так нравится.
– Ты не оставил мне выбора. Если бы дело касалось только меня, я бы выбрала долговую яму, но не хочу, чтобы ты упрятал туда моих родителей.
Стиснув зубы, он все еще продолжал улыбаться.
– Как благородно с твоей стороны, дорогая. Ты хочешь сказать, что готова принести себя в жертву, – голос его стал скрипучим.
У Джасинды дрожали руки. Она пролила чай на стол, когда ставила чашку. На мгновение закрыв глаза, она пыталась успокоиться. Когда опять открыла глаза, они возмущенно блестели, в них появилось новое чувство смелости.
– Я уже не та девочка, которая когда-то согласилась выйти за тебя замуж. Если я даже выйду за тебя, Роджер, то никогда не буду тебе принадлежать.
– Так что же изменилось теперь, Джасинда? Что произошло с тобой в Константинополе? – Блекстоук нагнулся вперед, ближе к ней. В его темно-голубых глазах сверкнула недоверчивость.
