Вейдеманису. – Говорят, что можно уточнить в самой компании. Очевидно, у семьи остались акции компании. Если сможешь, уточни, кто вел дело по факту смерти Леонтовича и супруги Пашкова Аллы. Только займись этим завтра с утра.
– Хорошо, – ответил Вейдеманис. – Сейчас можно домой?
– Пока рано. У нас еще двое свидетелей – сама Кира Пашкова и Марек Лихоносов. К Пашковой поедем завтра, все-таки она только похоронила мужа. А Мареку я сейчас снова позвоню. – Дронго достал телефон, набрал номер певца, и сразу услышал его голос.
– Кто говорит? – поинтересовался Лихоносов.
– Мы с вами знакомы, – представился эксперт. – Меня обычно называют Дронго. Если помните, мы познакомились в резиденции турецкого посла примерно месяц назад.
– Помню, помню! Такой сильный мужчина с большими руками… Да, я вас прекрасно помню.
– Я – эксперт по вопросам преступности, и мне нужно срочно с вами увидеться.
– А по какому вопросу?
– По делу погибшего Пашкова.
– И вы тоже? Меня уже допрашивал следователь, вызывали в ваш комитет… Я все им рассказал.
– Понимаю. Но у меня другие вопросы.
– Хорошо. Тогда встретимся завтра. Хотя нет, послезавтра. Или лучше через два дня. Созвонимся и договоримся.
– Вы не поняли, – добродушно заметил Дронго. – Если мы не встретимся сегодня, то завтра утром вы получите повестку в прокуратуру, где вам придется сидеть весь день. По-моему, удобнее встретиться со мной сейчас.
– Какой вы противный… – жалобно вздохнул Лихоносов. – Ну, хорошо. Приезжайте ко мне. Где вы сейчас находитесь?
– Это неважно. Куда приехать?
– На Тверскую, конечно. Где я еще могу жить? Запишите номер дома и квартиры. Внизу сидит консьержка: скажите, что идете ко мне, и она вас пропустит.
– Я буду у вас минут через сорок, если не попаду в пробку, – пообещал Дронго.
Глава 12
Из-за снежной метели автомобили, легко сталкиваясь и царапая друг друга, стояли в пробках, беспрерывно сигналя. Поэтому на Тверскую они попали только через полтора часа, когда часы уже пробили десять. Дронго вышел из машины и едва не упал, поскользнувшись. Нужно было надеть ботинки на толстой подошве, зло подумал он, осторожно передвигаясь и подходя к дому.
В подъезде сидела консьержка, дама лет сорока пяти, и читала книгу. «Второе рождение Венеры», – прочел Дронго название. Женщина улыбалась – видимо, книга была интересной и нравилась ей.
– Извините, – сказал Дронго, отрывая консьержку от чтения, – я приехал к господину Лихоносову.
Она подняла голову, с любопытством посмотрела на гостя:
– Шестой этаж. Поднимитесь по лестнице, справа будет кабина лифта.
Дронго вежливо поблагодарил ее и поднялся на шестой этаж. Дверь была белого цвета, с розовыми вставками. В ответ на его звонок раздалась мелодичная трель. Пришлось терпеливо ждать минуты две, пока наконец за дверью не послышались шаги. Она медленно распахнулась, и на пороге появился Марек Лихоносов в голубом халате и в тапочках с головами львов. Увидев гостя, он нахмурился, посмотрел на часы и недовольно спросил:
– И вам не стыдно? Обещали через сорок минут, а прикатили через два часа. Уже поздно, приличные люди не ходят в такое время в гости.
– Я знаю, – согласился Дронго, – но мы попали в пробку. Посмотрите, какая метель за окном.
– Так вам и надо, – махнул рукой Марек и посторонился. – Входите быстрее и сразу снимайте пальто. Кстати, откуда у вас такое симпатичное пальто? Можно посмотреть, какая фирма? Это, очевидно, кашемир с шерстью? И снимите вашу обувь, у меня дорогие ковры. Какой у вас размер ноги?
Дронго отдал хозяину пальто и, снимая туфли, пробормотал:
– Сорок шесть с половиной.
– Что вы говорите? У вас такая огромная нога? – изумленно взглянул на его ноги Марек.
– Почему огромная? По-моему, нормальная.
– Какой ужас! У меня нет тапочек такого размера. У меня вообще нет знакомых с таким размером. Подождите, я принесу тапочки из другой комнаты. Там, кажется, есть одна пара сорок пятого размера. – Марек быстро вышел и через некоторое время вынес тапочки с изображением пингвинов. – Только сорок четвертый, – виновато произнес он. – У меня сорок второй, и я не думал, что буду принимать гостя с сорок шестым размером ноги.
– Тогда давайте я пройду в носках, – предложил Дронго.
– Идемте, – согласился Лихоносов.
Хозяин и гость прошли в просторную гостиную, выходившую окнами на Тверскую. Здесь все отвечало вкусам хозяина. Огромный телевизор с колонками для стереозвука, мягкие кожаные белые диваны, стоявшие по всему периметру комнаты, большой шерстяной ковер, столики для закусок; по углам два небольших серванта и бар. Повсюду картины с изображением самого Марека Лихоносова. Певец сел на диван, жестом приглашая гостя садиться, закинул ногу на ногу, и халат пополз наверх, обнажая колено, на котором выделялась свежая ссадина.
– Что будете пить? – спросил Марек.
– Мне все равно.
– Тогда мартини? Или лучше виски? Что вы больше любите?
– Мне все равно, – повторил Дронго.
Марек достал два высоких пузатых стакана и бутылку виски.
– Это из самой Шотландии, – победно пояснил он, – чтобы вы согрелись. Лед положить?
– Ни в коем случае, – возразил Дронго, – иначе я сразу получу ангину.
– Какой вы забавный, – улыбнулся Лихоносов и протянул стакан гостю. – За нашу встречу, – любезно проговорил он.
– За встречу. – Дронго поднял стакан и сделал два больших глотка. Обычно виски он не пил, но в машине, даже с работающей печкой, основательно продрог. Поставив стакан на столик, он повернулся к хозяину: – У меня к вам важное дело.
– Насчет этого несчастного случая, – сразу ответил Марек. – Я вас слушаю. Задавайте свои вопросы.
– Почему несчастный случай?
– Это очевидно. Там был какой-то преступник, который влез в коттедж, чтобы ограбить дом, и случайно увидел Пашкова. Потом убил его и сбежал. – Марек лгал, это было видно по его глазам. Непонятно почему, но явно лгал.
– Значит, вы тоже думаете, что это несчастный случай?
– Так думает следователь. У него очень смешная фамилия. Кажется, Тихоходов или Тихонравов.
– Тихомолов.
– Вот, правильно. Я бы не запомнил. Тихомолов. Он тоже считает, что там был кто-то чужой.
– А лично вы верите в это?
– Я думаю, как и все остальные, – отвел глаза Марек. – Налить вам еще виски?
– Нет, спасибо. Я хотел бы уточнить, где вы были в момент убийства?
– В комнате, которую мне отвели. Маленький кабинетик слева от лестницы. Между прочим, Криманову дали кабинет с библиотекой, а мне – такую каморочку… Но я не обиделся. В конце концов, все знают, что Криманов – это вчерашний день, а Лихоносов – день завтрашний.
– Вас пригласил Пашков?
– Нет, Глеб Алексеевич Харазов. Мы с ним договорились, что я приеду двенадцатого и тринадцатого. Я не собирался оставаться там на ночь – не люблю спать в чужих кроватях, тем более что в кабинете, который мне предоставили, совсем маленькая софа. Я собирался вечером уехать и утром снова вернуться.
– А Криманов?
