Беспрепятственно проехав сквозь силовое поле, мы поскакали на вершину холма, где я открыл портал прохода, после чего начались два с лишним часа таких душевных мук и страданий, которые я ещё никогда в жизни не испытывал. Детишки были не просто худы, а буквально истощены. Практически все они были голыми, их тела покрывали синяки и ссадины, а на руках закостенели мозоли. Появление детей в посёлке вызвало громкий женский плач. Хорошо, что в нём жило немало людей, прекрасно разбирающихся в магии, колдовстве и знахарстве, а у меня среди множества вещей имелась детская одежда и даже игрушки. Мы на скорую руку привели детей в порядок и я сдал колдуна роботам. Им было неведомо чувство сострадания, но зато они в точности выполняли все инструкции, которые я им давал. Как и в случае с Марданом, всё решила сыворотка правды и как только она была готова, мы отправились назад, в Дегойнские Поля.
Если раньше я ещё подумывал о том, чтобы перевоспитать лесных фермеров, то теперь, посмотрев на их детей, решил не делать этого. Мы поднялись в воздух и для начала облетели холм по кругу. Силовые поля не давали терфарцам и сенторам разбежаться, а магов, умеющих открывать порталы прохода, среди них не было. Не могли они и сцепиться друг с другом, а потому, выстроившись в ряд, просто ругались. Оба отряда уже были полостью готовы к бою. Если у поселян имелись большие деревянные щиты, укреплённые пусть и незамысловатой, но прочной и действенной магией, то колдуны держали в руках полупрозрачные, складные магические щиты почти двухметрового диаметра. И вот ведь что интересно, они даже не подумали о том, чтобы договориться обо всём миром и поскольку обе стороны были готовы к бою, я отключил силовое поле. Несколько секунд колдуны-сенторы и терфарцы молчали, но уже очень скоро поселяне первыми выстрелили из своих магических кулеврин по своим обидчикам.
Кулеврины со злобным урчанием извергли из бронзовых жерл даже не огненные шары, а струи магического огня. Такие магические заряды были под запретом в империи и даже ортодоксы применяли их в самом крайнем случае. Магические щиты отразили огонь кулеврин и жидкое пламя медленно потекло с холма вниз, но поселяне были не дураки и точно знали, до каких пределов будет стекать, сжигая всё, магическое пламя. Оно остановилось в полусотне метров от них, а вот колдунам пришлось попятиться, но среди них нашлись умники и редкий строй колдунов, пустив с рук ледяные стрелы, вернулся на место. Терфарские канониры быстро перезарядили кулеврины, но колдуны их опередили и залпом метнули огненные шары. Стреляли они с тонким расчётом, по навесной траектории. Поселяне были к этому готовы и ударили по магическим шарам из луков и арбалетов, но в воздухе взорвались не все. Небольшая часть огненных шаров всё же перелетела через щиты. Послышались истошные крики и среди телфарцев появились первые убитые и раненые, но кулеврины снова изрыгнули драконий огонь. На этот раз струи летели по куда более высокой траектории.
Начался затяжной огневой бой. Ненавижу такие сражения из-за вони горелой плоти. На стороне терфарцев было более, чем десятикратное численное преимущество, весьма мощное магическое оружие и щиты, но колдуны-сенторы, их было сто двадцать человек, куда больше них преуспели в боевой магии. Поэтому силы были приблизительно равны и бой завязался нешуточный. Канониры поселян быстро сообразили, что стрелять нужно не в колдунов, а поверх щитов и в промежутки между ними. Тотчас раненые появились и среди них, но сенторы держались почти час, прежде чем стали отступать. Сражаться в огне они уже не могли, но и терфарцы не смогли продвинуться вперёд ни на шаг, да, оно им и не требовалось. Магические кулеврины могли стрелять ещё и огненными шарами, причём на большое расстояние, а деревенские канониры при этом проявляли себя настоящими мастерами этого дела.
Часа через три, ближе к вечеру, стало ясно, что колдуны проигрывают битву. Их осталось в живых человек сорок, а терфарцев свыше семисот и тогда колдуны пошли на самоубийственный шаг — вызвали совместными усилиями огненный шквал смерти, пожертвовав для этого своими собственными жизнями и всем имеющимся у них золотом. К тому времени, чёрные от копоти, все в ожогах, они собрались вокруг вершины холма и когда сотворили магическое заклинание, то мигом превратились в огненный вал, который ринулся вниз с холма. Огненный шквал докатился почти до силового барьера. Казалось всё было кончено, но когда огонь угас, а дым поднялся вверх, мы увидели одинокую фигуру, стоящую в самом центре обороны терфарцев. Я отключил силовое поле и мы спустились в выжженный круг. Пит несколькими струями магического льда остудил дорожку и мы, проскакав по дымящейся, выгоревшей земле несколько десятков метров, остановились перед старшиной деревни. Тот был облачён в мощные магические доспехи, выглядевшие, как наряд богатого горожанина, расшитый золотом, и потому не пострадал от огня. Рослый, холёный верзила лет шестидесяти, взглянул на нас и спросил меня злым голосом:
— Маг, где моё золото?
Разведя руками, я ответил:
— Сгорело твоё золото. Вместе с колдунами и всеми твоими односельчанами сгорело. Дотла, ничего не осталось. Магия.
Явно свихнувшийся старшина деревни прорычал:
— Ты врёшь, маг! Золото не могло сгореть. Отдай мне его, иначе ты об этом горько пожалеешь.
Покрутив головой, я спросил:
— Ну, и как, оно того стоило? Ты столько лет творил зло, истязая рабынь и продавая своих детей и всё пошло прахом. Ты убил их всех, своих родичей, соседей, друзей и думаешь только о золоте. Что же ты за человек такой? Почему ты таким стал, старик?
— Не твоё дело, маг! — Рявкнул старшина деревни Терфаро — Отдай мне моё золото и ступай своей дорогой, а я проживу и без твоих нравоучений. Плевать мне на родню и соседей, главное, что я выжил. Ничего, эти сдохли, найду новых дураков для своей деревни.
Вот и объясняй такому уроду, что такое хорошо и что такое плохо. Сплюнув, я злым голосом проскрежетал:
— Ну, уж, нет, дерьмо собачье, ты никого больше не обманешь и сам у меня сдохнешь, как зверь, в клетке.
Не долго думая я засунул старшину в магический склад и мы принялись приводить пепелище в порядок. Я уничтожил все останки, а Пит, вот же старый огородник, всего за час заставил подняться на выгоревшем участке земли молодую траву. Уже на закате дня я открыл портал прохода и мы выехали из него на широкую дорогу в километре от широкой, полноводной реки. Посреди неё, на большом острове с высокими берегами, облицованными камнем, красовался целый город, над которым возвышался величественный замок. Вдоль обоих берегов реки напротив острова стояли симпатичные домики, утопавшие в зелени садов. Признаться, хотя Пит и рассказывал мне об этом баронстве, как о самом разумно управляемом и человечном, ничего подобного я даже и не ожидал увидеть. Правда, он ещё и говорил, что старый барон, которого звали Вернард, был человеком крутого нрава и мог запороть провинившегося подданного плетями до смерти, но потом его маг-лекарь возвращал того к жизни и бедолагу засовывали на год в баронскую темницу. Так он поступал не часто и только по делу, но всё же это насторожило меня.
После всего увиденного, мне хотелось сесть и поговорить с Хорном по душам. Мы пустили коней в галоп и поскакали к самому большому из трёх старинных мостов. Всего их было четыре. В предместье мы не увидели ни одного человека, но зато когда переехали через мост и очутились в городе, то угодили прямиком на самый настоящий карнавал, на котором нас ждали. О, Боги, ну, и здоровы же были веселиться жители Верстгорда. Вокруг нас сразу же образовалось каре из молодых парней и девушек. Нас вместе с конями обвешали цветочными гирляндами и, славя нашу отвагу в бою с лесными стражами, повели к замку. Повсюду дети, молодёжь и даже седовласые старцы рубили деревянными мечами чучела из соломы, изображавшие крысомедведей и везде славили и воспевали свою новую небесную защитницу богиню Лирию. Немало благодарственных слов было обращено и адрес Белокурой Салвинг. Всё это мне тоже очень понравилось. Верстгордцы веселились искренне, от всей души и когда я спросил нарядно одетую девушку, сидящую на плече у молодого парня, любит ли та своего барона, она пылко ответила:
— Ах, сэр рыцарь, конечно же! Барон Хорн настоящий мужчина, но его сердце уже занято и потому я была просто вынуждена ответить на ухаживания этого балбеса, ведь он скоро станет конным рыцарем нашего повелителя. Бридден, подтверди, что это так!
Широкоплечий парень ростом за два метра, пробасил:
— Это точно, сэр рыцарь, я тренируюсь со всем усердием и уже могу вскочить на деревянного коня в полном доспехе сам, без чьей-либо помощи. А ещё я преуспел в боевой магии и умею врачевать раны.
— Ну, тогда тебе прямая дорога в рыцари барона Верстгорда, Бридден, но с кем же ты будешь сражаться?
