ферты к тому времени почти искоренили преступность, а они для этого пользовались ментосканерами, с помощь которых могли заглянуть в голову каждого человека, которого смогут усадить в специальное кресло, нашим предкам пришлось основательно поработать, гоняясь за преступниками. Сначала граждан Федерации и лоялистов было меньше четверти населения, но не смотря на это Звёздная Федерация планеты Земля стремительно развивалась и тут нам, конечно, огромную помощь оказали две с лишним сотни миллионов боевых роботов-искинов, которых мы освободили от необходимости сражаться во имя Звёздной Империи. Именно они, хотя их насчитывалось не так уж и много, были её основной ударной силой. В том числе и с их помощью, а они живы здоровы до сих пор и представь себе, являются графедами, нашим предкам удалось всего за каких-то два с половиной года установить во всей Звёздной Федерации Русский Порядок, при котором ты можешь заниматься чем угодно, но при одном условии, если ты не являешься полноправным гражданином Федерации, а к их числу сейчас относятся также все служащие Федерации, но этот период, как и прежде, длится всего девять лет после того, как тебе стукнуло восемнадцать и ты решил им стать, и если не нарушаешь закон. Самое смешное произошло ровно через три года после того, как Звёздная Империя Фертурии, которая завоевала пять миров, пала. Ферты, а все их планеты тогда были оккупированы земными войсками, узнав о том, что они вскоре будут отозваны на Землю, с диким рёвом стали требовать, чтобы их тоже включили в Звёздную Федерацию Земли. В общем-то их было можно понять, они боялись мести со стороны других народов и к тому же они точно такие же люди, как и мы, земляне. Наши предки поначалу отбрыкивались, как могли, а потом сдались и тут пошло-поехало и уже через двенадцать лет в Звёздной Федерации насчитывалось семь независимых на бумаге, но фактически управляемых Землёй миров с множеством колоний. Никто не хотел оставаться без надёжной защиты от вторжения извне и совсем недавно, чуть больше пяти лет назад, на нас напали тарианцы, получили по башке и сейчас повторяется та же самая история, ещё семнадцать миров хотят влиться в нашу Федерацию. Честно говоря, Дитрих, лично мне это не очень нравится. Нет, прошу понять меня правильно, как графед я готов в любую секунду встать на защиту нашей Федерации, но как же мне надоели эти пацифисты, которые вечно ноют, что Федерация расходует на космофлот слишком много средств. А ещё мне надоела их полная беспомощность и то, что они так кичатся своими роскошными виллами, флайерами-лимузинами, драгоценностями и прочими богатствами, которых, честно говоря, недостойны. Вообще-то как-то нехорошо получается, когда графед, чьи заслуги перед всей Федерацией настолько велики, что ему при жизни нужно поставить памятник, живёт скромно и непритязательно, на работу добирается в общественном транспорте, а над ним насмехаются разодетые юнцы с крашеными патлами, сидящие за штурвалом роскошного флайера-лимузина, и их девицы в мехах, увешанные бриллиантами. Правда, с некоторых пор лично для меня всё изменилось и теперь-то я точно знаю, что за минуту до своей смерти кто-то из нас заберёт этого графеда на Землю, находящуюся вне времени, и он станет сначала либо Хроноаналитиком, либо Хронодиверсантом, как я, а потом, через несколько сотен тысяч, и вовсе Хранителем Хроноса только потому, что всегда нёс ответственность за судьбу всё Звёздной Федерации. Ты даже не представляешь себе, Дитрих, какое это счастье спасти от смерти друзей, которые погибли на твоих глазах, а ты ничем не мог им когда-то помочь потому, что важнее их жизни было выполнение той боевой задачи, которая поручена твоему взводу. Для меня, как для Мамаши взвода пять баранка три, когда-то самым обидным было как раз то, что я не мог встать там, где они погибли, по одной единственной причине, от меня, а не от этих парней и девчонок, зависела жизнь всего взвода и выполнение боевой задачи. Парень, если бы ты только видел их изумлённый глаза, когда они выходили из малой оперативной Хронокапсулы, а мы стояли перед её шлюзом в парадном строю. Это были для меня моменты наивысшего счастья и тебя с Гретхен тоже ждут такие. Все те близкие вам люди, которых вы потеряли, вернутся к вам, чтобы уже через несколько часов стать молодыми, совершенно здоровыми и полными сил. А ведь вы сможете забрать не только их, но и всех самых достойных людей прошлого, ведь для того, чтобы тысячи смогли быть Хранителями Хроноса, их должны питать своей силой и энергии миллиарды Столпов Хроноса.
Дитрих, пока я рассказывал ему о Русском Порядке, которым я всё-таки был недоволен больше, чем показал это, смотрел на меня в выражением восторга на лице. Едва я умолк, он спросил:
— Петер, в твоём взводе есть немцы?
Широко улыбнувшись, я ответил:
— А как же, двенадцать человек, Дитрих, четыре боевых тройки, шестеро парней и шестеро фройляйн. Все отличные ребята, а про то, какие они космодесантники, тебе будет лучше спросить у хвостатых, то есть тарианцев, наших бывших врагов. Хвостатыми мы называем их потому, что это раса разумных и просто до безобразия высоко развитых рептилоидов. Они, честно говоря, чуть не уделали нас, но космодесант Земли, Дитрих, в котором ты кого только не встретишь, это такая грозная сила, с которой лучше не связываться.
Немец поскрёб подбородок и с усмешкой сказал:
— Это хорошо, что немцы за пять столетий не измельчали. Петер, я не пойму только одного, почему вы там так нянчитесь с неграми? Неужели нельзя взять и загнать их в спецлагеря для перевоспитания?
— Нельзя, Дитрих, — вздохнул я, никто не имеет права лишать человека права выбора. Понимаешь, иногда даже дети потомственных графедов становятся пацифистами и этому никто не препятствует и представь себе, родители от них не отрекаются, а власти не подвергают графедов за это хоть каким-либо репрессиям. У нас вообще нет, как таковых, никаких репрессий. В следственные тюрьмы отправляют только подозреваемых, а в воспитательные лагеря осуждённых преступников и случается так, что ими становятся не только те федеральные служащие, у которых сдали нервы и они набросились с кулаками на какого- нибудь вконец оборзевшего пацика, но и графеды. Правда, они сидят не вместе с остальными преступниками и наказывают их очень строго, гораздо строже, чем кого-либо. После этого они снова возвращаются на прежнее место службы или работы. Так, парень, а теперь открой пошире рот и мой робот-телохранитель вложит в него большой, сладкий шарик, который ты проглотишь. Это как раз и есть та самая сыворотка, которая очень быстро наведёт в твоём организме полны порядок. Через сутки уже другой робот сделает тебе укол и ты станешь служащим Федерации, а через девять лет, когда твой нейроцефалический акселератор окончательно укоренится, тебе сделают второй укол и ты, говоря по- земному, станешь полноправным графедом, но намного раньше по-нашему, вневременному, ты вольёшься в ряды Хронокорректоров или Хронодиверсантов.
Никаких возражений не последовало и уже на следующий день, за ужином, мы общались с Дитрихом телепатически. Вскоре ещё четверо немцев стали федеральными служащими и начали готовить в подземном концлагере 'восстание'. Пять недель промелькнули очень быстро и вот, наконец, Грета была готова к тому, чтобы превратить в супермышь двух самых толстых, ленивых и неповоротливых белых мыши, которые только имелись в её лаборатории. Ради этого её дядя даже не поленился пригласить четверых высокопоставленных господ из Ананербе, но пока что не из числа руководителей. Они прилетели в Мюнхен на самолёте, а в замок добрались на двух автомобилях 'Меседес-Пульман'. Первый эксперимент было решено провести не в лаборатории, а в каминном зале старинного баварского замка.
Вернер фон-Клозе был точно таким же липовым бароном, как и учёным. Баронский титул он унаследовал от деда, удачливого биржевого спекулянта, женившегося на дочери еврея, барона и банкира из Померании. Отец Вернера занялся уже фармацевтическим бизнесом, а он сам сразу после окончания Первой мировой войны, сошелся с нацистами, а поскольку, как и Гитлер, интересовался куда больше оккультизмом, чем наукой, вскоре 'прописался' в организации 'Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков' — Аненербе и пригрелся под крылышком её директора и научного куратора Вальтера Вюста. Вот тогда-то он и заинтересовался фармакологией, которую так и не удосужился изучить до конца, как и медицину, но при этом всё же называл себя великим знатоком обоих дисциплин. С утра в старинном замке, обычно тихом и даже слегка сонном, царило оживление. Ещё бы, из Берлина приехали старые друзья профессора, толком та и не прочитавшего ни одной лекции студентам, причём приехали чтобы стать свидетелями его триумфа.
Последние три недели дядя Вернер провёл в биологической лаборатории Греты Фрайтаг, расположенной в пристройке и внимательно наблюдал, как она готовит генную сыворотку. Девушка даже и не подозревала о том, что дядя даже и не собирался давать ей хода, как учёному. Для него она была точно таким же чернорабочим науки, как и ещё несколько учёных, узников его личного концлагеря смерти. В
