Снова раздался голос Тупого Кабана:
«Вы, я уверен, будете поражены. Заместитель мэра, директор кредитного банка, двое врачей городской больницы, глава компании «Складские помещения Хиситоми» уже подписали контракты. Дело перспективное и будет, несомненно, развиваться. Вряд ли вы захотите влипнуть в неприятную историю из-за какого-то трупа. Такие вот дела. Прием».
Оставив рычажок на приеме, продавец насекомых вскинул голову и стиснул зубы.
— Капитан, вы действительно ничего не знаете об этом трупе?
— Представления не имею.
Зазывала, не дожидаясь моего ответа, вырвал переговорную трубку у продавца насекомых и переключил рычажок на передачу.
«Вы не можете сообщить причину смерти и возраст покойного? Прием».
«Появилось новое лицо? Кто вы такой? Прием».
«Казначей, а также пассажирский помощник капитана. Прием».
«Интересно. К сожалению, я не полицейский врач и поэтому ни причину смерти, ни возраст определить не в состоянии. Вам это должно быть известно лучше, чем мне. Прием».
«Оставьте ваши домыслы...»
Зазывала снова переключил рычажок и посмотрел на меня:
— Может, кто-то из стариков и впрямь угодил в ловушку? Или не заметил, что делается под ногами, и сорвался с кручи?..
— Но ведь ловушки были обезврежены.
— Наверное, произошел несчастный случай, и они приняли необходимые меры.
— Нет, для того чтобы то вещество, которым смазали баллон с аэрозолем, затвердело, должно было пройти немало времени.
— Но труп может быть и давним, — вмешался продавец насекомых.
Раздался зуммер вызова.
— Может, это тот самый тип, за которым я тогда гнался? — Зазывала щелкнул пальцами. — Свалился в канал и утоп. А вдруг это труп продавца сладкого картофеля?
— Думаю, ты ошибаешься. — Дыхание женщины щекотало мне ухо. — Капитан же разговаривал с ним совсем недавно. Когда вы еще спали.
— Тогда, выходит, труп совсем свеженький. — Продавец насекомых, не давая зазывале раскрыть рта, отобрал у него трубку. — Не исключено, что его убили сразу после вашего разговора. Иначе и теперь бы вел переговоры именно продавец картофеля. Ведь отношение Капитана к Тупому Кабану им хорошо известно.
Зуммер вызова продолжал гудеть, действуя на нервы.
— Верно. Все это и в самом деле очень странно. Портативная рация установлена в кондитерской «Сэнгокуя». И выход на связь Тупого Кабана уже сам по себе подозрителен.
— Чудеса. — Зазывала облизнул губы и проглотил слюну. — Выходит, продавец картофеля предлагал отделаться от своего собственного трупа.
Продавец насекомых переключил рычажок на переговорной трубке.
«Подождите немного, мы обсуждаем ваше предложение».
И снова щелкнул рычажком.
— Если продавца картофеля убили в его собственной лавке, главное подозрение падет на Капитана, это неизбежно. Но каковы мотивы?
— Нет, немыслимо, да и, скорее всего, его вообще никто не убивал.
— Ошибаетесь. Мотивы есть, но у Тупого Кабана.
— Не будем выдумывать. Никто ведь еще не доказал, что жертва — продавец картофеля. — Рука женщины легко коснулась моего плеча. Ее слова показались мне справедливыми, и я тут же приказал продавцу насекомых:
— Давайте проверим. Попросите взять трубку Сэнгоку, и сразу же все станет ясно.
Кивнув, он переключил рычажок.
«Алло, извините, что заставили вас ждать. Дайте, пожалуйста, трубку Сэнгоку-сан. Прием».
«К сожалению, его здесь нет, но, если хотите, я ему всё передам... Прием».
«Но вы ведь находитесь в лавке. И при этом говорите, что его нет, как же так? Прием».
«Ошибаетесь. Я в нашей конторе у мандариновой рощи. Здесь тоже установлена портативная рация. Вы спрашиваете о продавце картофеля? Действительно, куда же он делся? (Слышен какой-то шепот.) Вот как? Он поехал на мотороллере за сигаретами. Должен вот-вот вернуться. Прием».
— Спросите, где находится труп, — сказал зазывала.
«Где находится труп? Прием».
«Не прикидывайтесь простачками. У мандариновой рощи, где же еще. И если вы не уничтожите его, нам придется отвезти труп в полицию. А стоит взяться за дело полиции, она всю каменоломню перевернет. Мне бы тоже хотелось избежать этого. Дайте мне сына, он, я думаю, стоит рядом и слушает. Сейчас самое время помириться. Не совершает ли он ошибку? Если злится за то, что я порол его в детстве, пусть так и скажет, но не нужно забывать и о родительском сердце. Приходилось вершить семейный суд, что поделаешь, у самого в душе осталась рана на всю жизнь. Отцовское сердце — никуда не денешься. Слышит он меня? Ты уж пойми, сынок. А разговоры о том, что я забил ногами до смерти жену, — злобная, беспочвенная клевета. В общем, нам нужно пожать друг другу руки, отец и сын все-таки. Мы должны быть вместе, да и я уже не тот. Характер стал мягким, как булочка со сладкой начинкой, — годы, никуда не денешься. Прием».
Протиснувшись между продавцом насекомых и зазывалой, я закричал в трубку:
«Хватит болтать об отце и сыне, меня трясет от этой чуши!»
«Тут уж ничего не поделаешь. Половина того, из чего ты произведен на свет, — моя. Прием».
«Тонкетч».
«Постой! Я хочу, чтобы последнее слово осталось за мной, твоим отцом. «Отряд повстанцев» завоевал хорошую славу, я бы хотел и дальше служить людям, хотел бы делать добрые дела. Я изменился... Прием».
— Теперь еще этот труп... — прошептал я еле слышно. Ужасный день. Немыслимое, идиотское происшествие вдруг выросло в огромную волну, готовую все смести на своем пути. Прямо хоть верь в тринадцатое число, пятницу, буцумэцу[14] и прочие несчастливые дни.
Продавец насекомых поднес ко рту переговорную трубку и тихо сказал примирительным тоном:
«Простите, нам нужно еще немного времени. Прием».
«Мне это уже надоело, но я очень хочу помириться с сыном, такова человеческая натура, никуда не денешься. Подожду. Прием».
— Что будем делать? — спросил со вздохом продавец насекомых, переключив рычажок.
— Они говорят, что хотят договориться с нами, но ведь у нас выбора нет, — повернулся ко мне зазывала. — Верно? Чтобы не превращать «повстанцев» в наших врагов, придется заняться этим трупом. Если бы только узнать, кто настоящий преступник, тогда бы вообще нечего было волноваться... Мы должны подавить их своей выдержкой. Вы, Капитан, не убивали, значит, убийца кто-то из них.
— Все гораздо сложнее, — возразил продавец. — Я верю Капитану. Но где гарантия, что они не состряпали каких-нибудь улик против него на месте преступления? Если они ловко все сварганили, отпереться будет трудно.
— В этой каменоломне действительно всего два входа? — Женщина переменила положение и оперлась коленом о подлокотник дивана. Ее живот уже не так плотно прижимался к моему боку. — Не может так быть, что кроме «повстанцев» в каменоломне могли обосноваться какие-то другие люди?..
— Трудно представить себе такое. — Я не решился бы с полной уверенностью заявить: нет, этого быть не может. Со скоростью ротационной машины я попытался провернуть в памяти свой топографический план. В каменоломне есть немало уголков, о которых я знал, но пока не успел обследовать. Особенно пещера, напоминающая буддийскую часовню, посреди крутого обрыва в восточной части каменоломни. Но ходов, ведущих туда изнутри, нет. Это пробная выработка, которую забросили из-за того, что камень здесь
