тяжело вздыхает и сон овладевает им сильнее. Оптимистически настроенный народ все же верит, что спящий император проснется. Но дипломаты полагают, что после речей Тэдди Рузвельта, произнесенных в Берлине Фридрих Барбаросса уже никогда не сможет проснуться.
Последним императором из дома Гогенштауфенов был Конрад V, личность малоопределенная. Его сын Конрадин был казнен в Неаполе Карлом Анжуйским. Историк называет этот варварский поступок Карла «дурным поведением». С этим метким определением нельзя не согласиться.
Государства, основанные славянами
Славяне жили на огромной равнине от реки Эльбы до Волги и Дона и от Балтийского моря до Адриатического залива и архипелага. У них было много псевдонимов: сарматы, венды и даже анты. Под псевдонимом «гунны» они во времена Аттилы набросились на Европу. Историки дают следующую меткую характеристику славян: они были многочисленны, румяны, жили друг от друга на большом расстоянии, почитали стариков и имели деревянные щиты. Таковы были их достоинства. А недостатки заключались в следующем: излишняя впечатлительность, отсутствие единодушия и отсутствие конницы. Впрочем, некоторые историки несколько расходятся в своих показаниях, путая недостатки с достоинствами. Следы этой неопределенности и неустойчивости в характеризации славянской души мы находим еще и теперь в значительной фразе: особых примет нет.
Славяне поклонялись божествам разных рангов. Верховное существо называлось различно: Перун, Сварог, Святовит и т. п. В наше время славян называли бы декадентами, а тогда называли язычниками. Все зависит от моды!
Своим богам славяне приносили в жертву плоды и животных «У некоторых племен, — сообщает историк, — встречаются и человеческие жертвы, например в Киеве Перуну». Эти слова надо понимать буквально. Нравы славян допускали многоженство, и когда муж умирал, одна из жен — особенно любимая — должна была сжечь себя на костре вместе с трупом. Это и была та «верность до гроба», о которой так много пишут поэты. В позднейших веках истории она вообще не встречается.
Славяне делились на несколько групп, и каждая группа с редкой настойчивостью отстаивала свою самобытность. Чем более походили одна на другую две соседние группы, тем сильнее была их вражда. Обозревая бесчисленные войны прошедших веков, нетрудно вывести такое историческое правило: «Сила, с какой отталкиваются два соседних народа, прямо пропорциональна квадрату их родственности». В Богемии жили чехо-моравы.
В династии Пшемыслевичей, утвердившейся в Чехии, мелькают ряды имен. Все они отстаивали свою независимость от немцев и в пылу отстаивания не замечали, что все более и более начинают походить именно на немцев. Уместно помянуть добрым словом Отокара II, память которого должна быть особенно почтена петербургскими дачниками: он первый додумался до того, чтобы продавать в рассрочку поземельные участки — как то делается теперь на станции Вырица и по Финляндской железной дороге. Участки эти он продавал немецким колонистам, разумеется, продолжая «отстаивать самобытность».
Из славян, обитавших в бассейне рек Вислы и Одера, составилось Польское государство. Блистательный период польской истории составляет царствование Болеслава Храброго. Он пытался завладеть Чехией и создать великое западно-славянское государство. Но это осталось прекрасной мечтой о несбыточном. Иловайский вполне серьезно полагает, что если бы поляки и вообще западные славяне остались православными, им жилось бы прекрасно. А теперь они сами виноваты в своей судьбе, полагает он.
Полабские и балтийские славяне не составили ни одного значительного государства. Они только и знали, что делиться на мелкие княжества и общины. За это были оставлены на второй год по классу политического преуспеяния.
Метрическое свидетельство дунайских болгар неясно. В нем не то подчистки, не то пробелы. Историки, однако, настаивают на их славянском происхождении; доказательство этому видят в том, что болгары носили усы. Во времена царя Симеона Болгария считала себя счастливой. Народ воевал с венграми, а в свободное время занимался переводами книг. Надо думать, что в то время переводы оплачивались значительно лучше, чем в XX веке у нас.
С болгарами воевали сербы, которые также носили усы. Основатель династии неманей, великий жупан Стефан, был очень недурным дипломатом и партерным акробатом; побежденный византийским императором Мануилом Компеном, он явился к нему и, «растянувшись во всю длину своего огромного роста», вымолил себе пощаду. Иловайский мудро называет такой образ действий «умением подчиняться обстоятельствам».
Крестовые походы
Крестовые походы — своеобразнейшая полоса в истории человечества. Можно с уверенностью сказать, что если Луна имеет или имела свою историю, то Каталаунская битва могла быть, и гвельфы и гибеллины — также, и «его местоимение» Генрих Птицелов — также, но крестовые походы — никогда.
Прежде всего откуда на Луне взяться евреям? А для того чтобы осуществить настоящий священный крестовый поход — необходимо убивать евреев. Это во-первых. Во-вторых… Впрочем, по порядку.
Начать с того, что цель крестовых походов была вовсе не в том, чтобы убивать встречных евреев, а в том, чтобы освободить гроб Господень из рук магометан. Евреи же просто попадались по дорогам, и их убийство нисколько не утомляло благородных рыцарей, имеющих на одежде изображение красного креста. В конце концов это была обычная еврейская замашка: надоедать своим присутствием господам и беспокоить занятых людей, которые их и знать не хотят.
О первом крестовом походе рассказывают так: пустынник Петр Амьенский, вернувшись из Иерусалима, босиком обошел Италию и южную Францию, всюду рассказывая об издевательствах турок над гробом Господним и подстрекая к походу. На самом же деле это был не Петр, а Урбан, и не пустынник, а папа, и не босиком, а в туфлях, и не обходил рыцарей и духовенство, а позвал их к себе в Клермон. Папа, подготовляясь в течение месяца, экспромтом произнес замечательную речь и авансом выдал всем участвующим прощение в тех грехах, какие они несомненно совершат на пути в Иерусалим.
Сначала выступили в поход толпы простого народа под предводительством Петра Амьенского (уже настоящего) и рыцаря Вальтера, у которого за душой не было ни гроша и которого не то насмешливо, не то добродушно называли Вальтер Голяк. Когда вдали показывался какой-нибудь город, крестоносцы спрашивали:
— Послушайте, это Иерусалим?
— Нет.
— Нет? А евреи в нем есть?
— Есть.
— А можно их перебить?
— Да сделайте ваше одолжение.
И шли дальше, стараясь как можно обстоятельнее использовать высокое доверие папы, заранее давшего отпущение грехов. Почти все они были перебиты венграми и погибли от болезней.
Но это была, так сказать, только генеральная репетиция. Настоящее крестовое ополчение премьеры поднялось несколько месяцев спустя. Здесь между прочими рыцарями был и Готфрид Бульонский — имя, которое по неизвестной мнемонической причине остается в памяти русского интеллигента даже тогда, когда все прочие имена и цифры древней, средней и новой истории им давно забыты. Собственно говоря, одним этим и замечателен благочестивый герцог. Но популярность его в среде русской интеллигенции огромна.
Крестоносцы по дороге завоевывали города. А дорога была длинная — три года прошло, прежде нежели войско достигло Иерусалима. Важнейшим из завоеванных городов была Антиохия, прежняя столица
