играть сейчас будет.
Из коридора долетел протяжный вопль.
– Ну вот, блин, опоздали – огорчился ушатый, проглотил свои таблетки, торопливо запил водой из под крана и убежал.
Виктор подержал на ладони три белых кружочка, потом завернул их в бумажку и спрятал в карман. Тем временем вопли перешли в вой с хрипом. Виктор, недоумевая, пошёл в палату. Там возле кровати с привязанным «мыслителем» не спеша прохаживалась медсестра Наташа с армейским чайником из литого алюминия в руках. Неопределённо-сладкая улыбка бродила на её лице. Держа чайник в правой руке, она тонкой струйкой поливала «мыслителя», который с головой был покрыт простынёй и орал, как будто его поливали не водой, а раскалённым металлом. Левой рукой Наташа мяла свою объёмистую грудь и приговаривала самой себе ласковые слова. Больные исправно лежали в койках и любовались.
– Ты ему яйца прищеми, Наташенька, – посоветовал ушатый, – А то чайник-то он не бездонный. Так ты и кончить не успеешь.
– И то правда, – согласилась Наташа, вылила остатки воды на страдальца и запустила правую руку под простыню, левую же разместила у себя между ног.
«Мыслитель» завизжал по-заячьи. В тоже время Наташа задвигала бёдрами и радостно засмеялась. Потом, повернувшись к больным предупредила:
– Если что кому не понравилось, пусть сразу скажет. Я ему, миленькому яйца не то, чтобы прищемлю, я их ему с корнем вырву.
Предупредила и ушла, коротко похохатывая и вращая бёдрами.
Виктор чувствовал, что «плывёт» покачиваясь вместе с кроватью – видимо укол начал оказывать своё действие. Он ещё пожалел, что не принял таблетки, пожертвованные ушатым, и заснул.
Утро пришло с истошным криком санитарки, возвещавшей подъём.
Она сетовала на жизнь и судьбу, нещадно материлась и выбрасывала из кроватей тех, кто послабей. Виктор никак не мог поднять затуманенную голову от подушки. Подошёл ушатый. Он был уже в полном порядке, вымыт и выбрит.
– Пошли скорей, – заговорщицки шептал он, – Женька уже чай замутил. Пошли в инсулинку. Меня Лёней кличут.
– Виктор.
– Значит Витьком будешь.
– Что это ещё за инсулинка? – Виктор всё ещё не мог проснуться.
– Палата специально для тех, кого лечат инсулиновым шоком, – пояснил Лёня и зашаркал к выходу. Инсулинка оказалась на удивление маленькой палатой на шесть коек. И чистой. И всего двое больных, если не считать косматого, коренастого мужчины лет сорока. Он сидел на незанятой койке у окна и сладко- загадочно улыбался.
– Уже запарился в самый раз, – сказал Женя и показал из-под подушки пол-литровую банку коричневой жидкости.
– Позови Валерку и Славу, – скомандовал он ушатому Лёне и тот, мурлыча и подпрыгивая при ходьбе, озабоченно убежал.
– Тебя как зовут? Виктор? Так-то, Витя! Будешь с Женькой дружить – всегда будешь с чайком. Мне самому никакого алкоголя не надо. Пачка синих гор за тридцать шесть копеек – и больше ничего.
Пришли вместе с Лёней приглашённые. Банка пошла по кругу. Виктор сделал пару глотков горькой, горячей жидкости – и в голове просветлело, захотелось говорить, и все беды ушли куда подальше.
Между тем Женя просвещал народ:
– Мы, которые ещё себя не забыли, должны всегда вместе держаться. Иначе потеряешь себя – и к хроникам – путь известный.
– Ну это и пьяному ежу понятно, – вставился Слава – нервный и подвижный молодой человек в спортивном костюме вместо пижамы. – Заколют, задурят. Тут в одиночку выжить трудно. Ну, пошли, покурим перед завтраком.
Пока курили в туалет вошёл молодой парень с лицом ангела и, подойдя к Виктору, грозно прошептал:
– Я тебя сейчас зарежу!..
Виктор взял сигарету в левую руку а правой, заглянув красавцу в глаза, врезал по челюсти. Парень упал и слезливо закричал:
– Что же ты не сказал сразу, что ты полковник?
– Какой полковник? – опешил Виктор.
– Какой, какой… Полковник ЦРУ – вот какой. – Объяснил парень, поднялся и исчез.
Помолчали и покурили ещё немного. Потом Женя сказал, обращаясь к народу:
– Я сразу почувствовал, что это не простой дурик, – и показал на Виктора.
– У него и выражение лица не наше. Тебя от чего лечат, Витя? – ласково спросил он.
– Я, вообще-то, на обследовании. КГБ направило. Книжки запрещённые читал, – пояснил Виктор, понимая, что его слова звучат неубедительно.
– Ну, вот! – торжественно подвёл итог Женя, – а придуривался. Нас-то динамить не надо – мы свои. Книжки он читал…
