не жди. Мила». Мужик как стоял, так и сел. Вот и не верь приметам.
– Вот оно как получается у тебя, Никодимыч! – сказал Николай. – получается у тебя, что только мужики, как бы это сказать… а бабы, значит того, значит…
– Нет, Коля. – огорчился Никодимыч – бабы, Коля и ни того и ни этого. Вот сам подумай.
И вовсе не в царстве-государстве, а вот тут, прямо у нас, жила была одна девица. И не сказать, чтобы она красавица-раскрасавица была. Или урода. Нет. Так себе. Девка и девка. Обычная. Ноги на месте, грудь тоже. То да сё тоже в наличности. Всё на месте вроде бы, а вот в девках ходила. Ей уже за тридцатник перевалило небось, а она всё в девках.
И не сказать, чтобы не брал никто. Брали. Да всё какие-то не такие, как надо. Один, особо замухрышистый, так до сих пор по телефону звонит:
– Любовь у меня до гроба, – говорит, – Прямо, не могу, какое чувство!
Нет, чтобы к человеку сочувствие проявить, так она кочевряжится:
– Ах, оставьте меня, – говорит, – Ах, оставьте!..
Вот так все и оставили свои, как достойные, так и недостойные попытки. А ведь среди претендентов на её хилую ручку и каменное сердце были и порядочные люди. Был даже один инженер, пока не спился окончательно. Ну, это он от неразделённой любви, я думаю. Вот какая это была жестокосердная девка.
Были у неё когда-то подружки, да и те, наслушавшись девкиных фантазий про то, что она, дескать, непременно за принца иностранной масти выйдет, разошлись по домам и телефона не оставили.
Так вот и жила сама одна.
И никого у неё не было, кроме чёрного пуделька. Купила она как-то этого пуделька на толкучем рынке и всё с ним цацкалась. То ему кофточку свяжет, то пострижёт как-нибудь не по-человечески. А пуделёк все эти издевательства терпел, как и положено собаке.
Вот как-то поутру выгуливала эта девка своего пуделька.
Нет! Не поутру! Утром настроение не такое романтичное.
Пусть это будет вечер. Летний такой, тёплый, когда фантазии, как комары, вокруг головы витают.
Да! Это вечер был! Это я только сейчас вспомнил.
Значит – вечер…
Сидит эта девка на лавочке. Пуделёк еёный неподалёку газон паскудит. Одним словом, красота.
Вот сидит она и мечту мечтает, как подкатит в один прекрасный день к ней иностранный принц на белом лимузине. Как выйдет он весь в белом костюме. Как опустится он перед нею на левое колено. А в руках будет букет красных роз держать. И как сделает он ей предложение руки и сердца и колечко серебряное подарит.
Почему уж непременно серебряное? Этого я не знаю. Думаю, потому что дура девка. Могла бы себе и золотое намечтать. Вот сидит она вся не своя, и вдруг замечает, что еёный пудель Арчибальд – так этого кобелька кличка была – своим мокрым носом ей настойчиво в колени тычется.
– Гуляй, Арчи, не приставай! – говорит девица своему пудельку. И тут видит, что в зубах пуделёк этот серебряное колечко держит. Нашёл, наверно, потеряное.
Вот дева это колечко в руки взяла. Покрутила, повертела, да и примерила на правую ручку. В самый раз колечко оказалось.
И только она это колечко надела, как вдруг откуда ни возьмись, подкатывает прямо к её скамеечке белый лимузин. И вываливается из этого лимузина мужик весь в белом костюме с букетом красных роз в левой руке. И грохается перед нашей девкой на левое колено. И лопочет что-то не по-нашему.
А тут ещё пара человек из машины выскочили. Одна такая бойкая девица и говорит на чистом русском языке, но с акцентом:
– Уважаемая, – говорит, – я, как переводчица принца Мумбо-Юмбинского королевства Арчи Бальда, русским языком Вам говорю, что принц Арчи Бальд делает Вам предложение и готов жениться хоть немедленно.
Тут сердечко у нашей девушки начало работать с перебоями и рот пересох. До сих пор сидела она, как скромная, потупив глаза в коленки. И ручки на коленочках тоже сложила. И в левой ручке платочек носовой. Ну, словом, всё, как положено быть. А тут подняла наша дева свой скромный взор на жениха. И обомлела. Всё, вроде, как заказывали. И костюмчик белый. И розы красные. Только сам принц – чёрный, как головешка. Вот сколько лет воспитывали эту дуру – девку семья и школа в духе интернационализма – всё зря. Не привились к ней прогрессивные взгляды. Ну, это ей и простительно. Нужно сказать, она в своём городишке не только чёрных ни разу не видала. Она тверёзого мужика-то никогда не видела. Был, говорят, один непьющий, да и тот помер много лет тому назад от несварения желудка.
Вот девица посмотрела внимательно на своего женишка, да и давай орать, как оглашенная:
– Помогите! Помогите!
Вообще – то орать «помогите!» в наше время – бесполезное дело. Милиция занята. Им надо собственное благосостояние повышать. А до простых граждан кричи, не докричишься. А наша девка то ли про всё это позабыла с перепугу, то ли ещё как. Только орёт себе. Ворон пугает. И вот говорят – чудес на свете не бывает. Бывают! Да ещё какие! Т олько девка начала орать, как милицейский наряд тут, как тут. Они мимо за пивом ехали и крик услышали. Ну, им стало любопытно. Дай – ка, думают, поглядим кто там так убивается. Ну и подъехали. Подходят.
– В чём дело? – спрашивают.
А девка наша плетёт несусветное про черномазого жениха. Поглядели служивые вокруг – никого. Только пуделёк чёрненький по газону прохаживается. Ну, и отвезли девку в «дурку». Там её так быстро на ноги поставили всемерной заботой и душевным отношением, что уже через месяц выскочила она за того самого замухрышку, что телефон регулярно мучил.
