дома пойдёт, и бросил этот шарик прохожему под ноги. Он, вообще-то, по голове целил, но промахнулся.
Вот, прохожий испугался этой водяной бомбы, и начал материться и угрозы угрожать.
А мужику всё-равно скучно.
Тогда он пошёл, и в соседском почтовом ящике газеты поджёг. Не помогает. Скучно, прямо – тоска.
Тогда он поймал Матрёниного кота Ваську, который сдуру погулять вышел. Поймал он этого Ваську, и к хвосту ему консервную банку привязал. Васька орёт, бегает, а мужику скучно.
Тогда он позвонил из автомата на вокзал, и сказал, что туалет на вокзале бомбой заминирован. И счас как рванёт.
Нет. Не помогает. Такая скукота, что вешаться впору.
Вот ходил мужик, маялся. Проходит мимо бани, смотрит: на дверях записочка висит, что сегодня женский день для помойки. Тут мужику и пришла идея в голову. И сидит там – колуном не вышибишь.
Что тут сделаешь?
Ничего.
Тогда мужик сбегал к знакомому шофёру Никите, и одолжил у него бензина трёхлитровую банку. Потом прибежал к бане, разбил банку об порог, и спичкой чиркнул. А сам стал напотив через улицу. И смотрит как бабы голышом из бани выбегают. И так ему весело и так интересно, что и не рассказать.
Тут его и повязали.
Повязали, но хорошего настроения не испортили. Поэтому он и на суде смеялся, и на зоне, и даже когда на свободу с чистой совестью.
Он и сейчас всё время похохатывает. Потому что чувство юмора у человека хорошее.
– Никодимыч, а Никодимыч! – спросил Серёга – Может того… разгонимся под настроение? Я сбегаю.
– Нет, Серёжа, – отрезал Никодимыч – надо и меру знать. Завтра на работу, то да сё… голова болеть будет…
Вот ещё байка на заговины, и по-домам…
Вот, жил-был один мужик, и однажды внезапно заболел.
А надо вам сказать, что до этого случая у мужика даже насморка не наблюдалось, не то чтобы какой – нибудь микробы с бактерией. Вот такое счастье было этому мужику, что не знал он, где аптека находится и прочие услуги.
Вот так он и жил, этот мужик, без острых и хронических заболеваний. И, наверное, дожил бы благополучно до самой смерти. А тут вот, раз – и приключилось. Заболел.
Правда, мужик этот поначалу даже внимания не обратил. Это потому что он не знал, как болеть положено, вот и не придал значения. Не заметил, так сказать.
Но люди заметили. От людей не скроешь.
Вот, люди и заметили, что стал наш мужик что-то задумчивый. Ни с того ни с сего в стенку уставится, и стоит, как баран. И молчит. Только потеет. Правда, он и раньше не очень разговорчивый был. Но потливости за ним не наблюдалось. А тут на работе вроде, и ничего лишнего не работает, а потеет, почём зря.
Короче, всё ясно.
Технолог цеха даже подошла и лоб мужику пощупала. Она была разведёнка эта баба. Вот и любила щупать мужиков за разные места. Вот и нашего пощупала. Пощупала, и говорит:
– А у тебя, Иваныч, температура тела есть. Иди-ка ты завтра к врачу вместо работы.
Ну что? Раз приказано, значит надо собираться.
Вот, пришёл наш мужик домой и говорит своей бабе:
– Ты бы меня, Надя, к доктору собрала. А то технолог – стерва на работу без справки анализов не пускает.
Тут мужикова баба и засуетилась. Тут-то она сразу и зашустрила. Конечно. Такую волю дали. Она первым делом для консультации свою мамашу вызвала.
– Так и так – спрашивает – не знаете ли Вы, мама, как там у врача и какое надо обеспечение?
– Не знаю – признаётся старая – я сама тебя в поле рожала без всякой медицины. А вишь ты какая, точно шкаф. Но люди говорят, что там у этих медиков строго насчёт всякой чистоты и гигиены.
– Это уж точно – говорит мужикова баба – я перед родами к гинекологу ходила. Так вспомнить стыдно, не то чтобы кому рассказать.
И с такими словами стала она нашего мужика собирать. Костюм приготовила, бельё… шею вымыть заставила, и прочие пустяки.
За такими вот хлопотами и день прошёл. А утром начали мужика обряжать. Всё надели чин чинарём. Хвать: а в носках дырки прорезаны. Прям, как враг какой вредил.
Ну, стали разборку устраивать. К обеду разобрались. Это детишки играли, и куклам маски омоновские делали из носков.
Ладно. Что с детишек возьмёшь? Ангелы, мать их!
Взять–то нечего, а и к врачу идти не в чем. Мужик и говорит:
