— Вы все поймете, доктор Джонс, вы способный, — продолжал объяснять Хорхер, весело щурясь. — Мы находимся в центре сил, Скрытых Сил, подвластных мощному сознанию великих и пока неизвестных нам Сущностей. Эти Силы могут нас всех, имеющих здоровые арийские корни, сделать другими людьми — откровенно говоря, сверхлюдьми. Сейчас срабатывает шарнир времени и наступает новая эра. Чтобы войти в нее, надо отказаться от мелкого, суетного и незначительного… — Хорхер светло улыбнулся. — Я знаю, это трудно. И потому передаю вас в руки своего коллеги, благочестивого Калидасы. Уверен, мне предстоит занимательное зрелище.
— Вначале у нас имелись все пять камней Шанкары, — пророкотал «коллега». — Три из них похитили такие воры, как ты, доктор Джонс. Оставшиеся были утрачены в те времена, когда англичане завоевывали Индию. Сто лет назад наемники англичан взяли приступом эту крепость, и жрец кинул последние два камня в катакомбы.
Пленник не мог не высказать свое отвращение.
— Спасибо за «вора», мистер Калидаса. Любое слово из ваших уст звучит как комплимент. Теперь ясно, почему вам нужны рабы. Похищенные детишки из окрестных деревень ищут для вас камушки. Это удобно, им не нужно платить, толстомясые дяди выжимают из них последние силенки.
Обвинения в использовании труда несовершеннолетних нисколько не задели жреца.
— Дети скорее взрослых могут отыскать камни Шанкары, — бестрепетно объяснил он. — Их карма чище, не отягощена еще удовольствиями и страстями этой жизни. Кроме того, они добывают изумруды, которые с большой выгодой перепродаются британскими компаниями на европейском рынке. Поэтому за последние восемьдесят лет к нам не было никогда никаких вопросов со стороны англичан. Когда дети найдут недостающие камни, мы, слуги великой черной богини, сделаемся всемогущими.
Он пробубнил какую-то молитвенную формулу, взгляд его сделался светлым, как недавно у Хорхера.
«Натуральные фанаты, без каких-либо примесей разумности», — сплюнул профессор, вслух же издевательски похвалил:
— Люблю людей с богатым воображением. Мне всегда нравились раскованность и непринужденность тех, кто хочет покрутить земной шарик.
— Мне не верят? — оскорбился жрец. Он поскреб присутствующих шершавым взглядом, от которого даже «коллега» Хорхер поежился. — Наверное, наш ученый гость просто стесняется поверить. Или университетское образование мешает? Придется ему помочь.
Калидаса засмеялся густым театральным смехом. Индиана поддержал его, хотя понимал, что мяч перехватила команда врагов.
После сеанса общего смеха к археологу приблизился тот самый надсмотрщик с окрашенной бородой, который получил булыжником по темечку и остался невредим.
— Привет, — сказал Индиана. — Если вы на меня не сердитесь, тогда присоединяйтесь к нашей содержательной беседе.
Когда связаны руки, иной линии поведения, кроме максимально дружелюбной, не остается. Однако верзила не вступил в беседу, а сжал здоровенной пятерней лицо доктора Джонса, причем челюсти профессора от бокового сдавливания разжались. Едва рот раскрылся, в игру вступила засохшая скукоженная физиономия трупа, то есть попросту отрубленная голова. Ее поднес помощник жреца, собираясь по-своему порадовать археолога. Впрочем, мертвая голова вела себя несамостоятельно — использовалась в качестве сосуда. Из него полилась прямо в рот доктора Джонса тошнотворная, с какими- то сгустками жидкость, откровенно напоминающая рвоту.
— Немедленно выплюньте эту дрянь! — донесся предостерегающий вопль Клопика.
Доктор Джонс тоже знал, что надо выплюнуть, иначе его просто вырвет. И он вернул жидкость прямо на роскошную бороду надсмотрщика.
В дело вмешался малый, но вредный Зелим. Раджа подошел к столбу, где висел смокинг, в котором археолог присутствовал на банкете — доктор Джонс узнал свою парадно-выходную одежду по желтой гвоздике в петлице. После чего ребенок взял маленький молоточек и заколотил гвоздик в этот самый смокинг.
Новое необычное ощущение внезапно пронзило доктора Джонса. Будто бы клинок невесть откуда взялся и проколол его грудь. Дьяволенок в розовой чалме, мило улыбаясь, продолжал забивать в одежду гвоздики. Боль, соответственно, пропорола Индиану еще в нескольких местах, вызвав судорожные сокращения мышц.
Подлецу радже этого показалось мало, и он просто поджег ткань факелом. Отчего впечатления Индианы максимально обогатились. Не иначе как расплавленный металл влился в его кровеносные сосуды и, спалив их, распространился по всему телу, проник в каждую клеточку. В итоге археолог превратился во внутреннюю раскаленную поверхность шара, в центре которого полыхал огонь.
— Напрасно ты пытался отказаться! — назидательно заметил жрец.
Обессилевшего из-за магической атаки пленника стали незатейливо лупцевать плетью. Занимался этим, к своему удовольствию, уже знакомый надсмотрщик, которого Индиана так неосмотрительно обидел. Тем временем, перенимая эстафету у старшего товарища, феодал Зелим порол розгами агента Клопика. «Главное не напрягать тело, — своевременно вспомнил профессор слова нищего с Шанхайского базара, — иначе удар пойдет в нутро. А если расслабишься, тогда только шкура попортится, кровь будет выходить наружу и прочищать мясо». Хороший совет по борьбе с гематомами. Однако боль бороздила доктора Джонса во всех направлениях, отчего он на миг отключился. Тут и была влита ему в желудок противная жидкость. После чего пленник окоченел и потерял чувствительность, хотя продолжал видеть и слышать.
Жрец вещал.
— Никто и ничто не может осилить нашу богиню. Скоро бог иудеев падет и бог христиан будет низвергнут. Над миром воцарится Кали, она очистит мир от скверны, от чувств и привязанностей, от жалких потуг разума, от дешевых достижений ремесла. В мире восторжествует бесстрастная ясность, саттва воинов. Тех воинов, которые, даже убивая, не омрачают свою карму страстями. Им не понадобится дом, жена, коза на привязи, мастерская, лавочка, поле. Они сольются с Солнцем, с ветром, с волнами…
Хорхер смотрел на профессора исследовательским взглядом, как на препарируемую лягушку. Он по- своему поддержал «коллегу»:
— Семитский бог уже низвергнут в Германии. Скоро вся Евразия окажется под властью свастики. А там, Джонс-младший, настанет очередь твоей Америки. Миллионы простых американцев уже поддерживают нас — ведь почти у всех белых в твоей стране есть германские корни, наверное, поэтому они не смешались с низшими расами, индейцами и неграми. И ты тоже будешь с нами. Ты поможешь нам найти Скрижали Завета и уничтожить их силу. До встречи, герр Джонс…
Герр Джонс утратил слух, хотя продолжал видеть. Только видел он странным образом: взгляд его принялся воспарять. Пространство над головой будто разорвалось, открылось некое зарево, в которое стало втягивать сущность Индианы. Он казался самому себе похожим на быстрое мерцающее облачко. Со стороны изваяния Кали протянулся темный тоннель, похожий на хобот. И облачко-Индиану потащило во тьму, как он ни сопротивлялся. Он и в самом деле сопротивлялся, однако силы были неравны.
Наступила мгла, нечто без дна и верха, где не было ни левого, ни правого, ни приятного, ни неприятного, ни хорошего, ни плохого. Только падение под действием бездушных сил, — и тоска.
Потом снова забрезжило. Мир вернулся, по крайней мере, вырисовался подземный храм. И еще была полная ясность во всем.
Да, мир осквернен привязанностями, чувствами, стремлениями, жалостью, ревностью, завистью, тягой к разделению и расколу. Пора очистить его пламенем. Когда мир станет чистым, то сможет слиться с сознанием Кали и претвориться в Калимайя, схожую с прозрачной рекой и безоблачным небом.
Существо по имени Джонс должно сделать все необходимое для этого. Сначала — что-то не слишком важное, а потом очень большое, почти вселенское.
— Калимайя охраняет нас. Она близка. Мы ее порождения, — говорил бывший археолог присутствующим на обряде в храме. — Мы преданы только ей. Мы уничтожили ради нее наши привязанности и приносим ей жертвы, нам ничего не жалко.
Рядом стоял Хорхер. Он был свой, воин Кали. Чуть поодаль — другой воин Кали, управляющий Ананд
