Улыбаясь, Отто Хорхер подошел к стульям вплотную.
— Эй, подождите! — торопливо сказал Индиана, зачарованно глядя за неумолимыми перемещениями стакана. — Я и так могу признаться, кому отдал этот проклятый камень, мне не жалко. Если дело только в нем…
— Ага, Шиву-лингу вы все-таки отдали кому-то! — обрадовался Хорхер. — Люблю убеждаться в своей правоте. — Взгляд его устремился куда-то вдаль, в неведомые просторы Вселенной, и было ясно, что он уже заранее полюбил того несчастного человека, которому герр Джонс сдал магический камень на хранение, что он отыщет нового владельца камня, где бы тот ни находился, — отыщет и расспросит, долго и подробно, как положено…
— Разумеется, дело не только в том, где находится украденный вами Шива-линга, — гадко радовался офицер разведки. — Будет также очень любопытно сравнить, что вы скажете сейчас и потом, после приема лекарства. Я слушаю, вы собирались в чем-то признаться.
— Я не хочу, чтобы мой отец слышал, — доверительно сообщил Индиана. — Не могли бы вы наклониться поближе?
Хорхер погрозил затянутым в лакированную кожу пальчиком:
— Знаем, знаем! Вы признанный мастер рукопашного боя. Кстати, это вы, наверное, научили своего мальчишку-азиата таким приемам?
— Клопика? — доктор Джонс с готовностью подхватил новую тему. — Вы говорите о Дорджи Лопсанге?
Дегустация крови Кали временно откладывалась.
— Я говорю о том подростке, который сопровождал вас в пещерном храме Дхангархи. До сих пор никому и никакими средствами не удавалось вывести человека из состояния «калимайя», пока не кончался срок действия препарата. Мы даже специальные эксперименты ставили — холод, огонь, кислота, электричество. А мальчику это удалось, причем дважды. Хотелось поэкспериментировать с его участием… Как вам не стыдно, профессор, чему детей учите?
— Значит, Клопик сбежал?
— Да просто повезло желтенькому. Врезал охраннику на чердаке — точно таким же гнусным приемом. А все потому, что гроза в тот день была — просто кара вашего Господа. Признаться, одно время мне вообще казалось, что у вашей компании есть защитник где-то там, наверху. Но замок Грумм, к счастью, явно не в Его ведении…
— Хоть кому-то везет в этом мире, — с удовольствием констатировал Индиана. — А что за прием, мистер штурмбанфюрер?
— Да ваш прием, ваш! — счастливо захихикал Хорхер. — Безмерно подлый, достойный только низших рас! Тот, который вы только что собирались на мне опробовать. Чугунным лбом двинуть в чью-либо физиономию, угадал? В мою не получится, и не надейтесь… — Он упивался своей догадливостью, он стоял, торжествующе покачиваясь, благосклонно поглядывая на жертву сверху вниз. — Вы уж простите нас, герр Джонс, но мои люди вынуждены будут крепко подержать вашу несговорчивую голову в четыре руки, чтобы вам легче было смириться с неизбежным. Сейчас, обратите внимание, я величаво щелкну пальцами…
На этой триумфальной ноте Индиана и поймал оратора.
Он всех поймал, никто не ожидал такого способа воздействия на аудиторию. Эсэсовцы разом подпрыгнули, хватаясь за оружие. Археолог использовал особенный прием — бесконтактный, акустический. Попросту говоря, он крикнул. Но крикнул особенным образом, — пронзительно, резко, нечеловечески странно. Знающие люди утверждают, что так переговариваются лешие в русских лесах, — Индиана слышал этот звук, когда был на раскопках в городе Мангазея, что на реке Таз в Западной Сибири. Воспроизвести его не очень трудно, достаточно потренироваться несколькими темными вечерками. Сжав губы и раздув щеки, нужно гулко извергнуть из себя весь воздух — в течение доли секунды и обязательно фальцетом, в полную силу задействовав высокие голосовые связки. Высвобожденный звук «П-па!» чем-то похож на многократно усиленный выстрел бутылочной пробки. Далеко разносится, неудержимо. Потрясающий эффект…
А научил Индиану этому способу звукоизвлечения один русский геолог. Не только мифические лешие так перекликаются, но и вполне реальные таежники в бескрайней Сибири.
Хорхер уронил стакан.
Стекло, правда, не разбилось, зато дьявольская жижа разлилась по ковру, устилавшему пол библиотеки. Разлилась и мгновенно впиталась, оставив после себя только навязчивую вонь.
— Что вы наделали! — завопил офицер с искренней обидой. — Вы же натуральный идиот!
Он едва не упал на четвереньки вслед за стаканом, но вовремя сдержал свой порыв. Помолчал, горестно разглядывая пятно на ковре. Затем выцедил, потеряв всякую приветливость:
— Я ведь не поленюсь, еще раз схожу в лабораторию. Надеюсь, химики припрятали пару кубиков от начальства. Но даже если ничего не осталось, не советую вам радоваться, герр Джонс, потому что в лучшем случае выходка обернется для вас двумя-тремя днями ожидания. Скоро прибудет очередной контейнер с образцами, и мы снова наполним ваш бокал. Зато если контейнер задержится, вот тогда мне вас жалко. Вы сами будете умолять меня, чтобы я как можно скорее раздобыл кровь Кали, потому что я буду допрашивать вас проверенными дедовскими методами. Вы меня хорошо поняли, герр Джонс?
Герр Джонс-младший не успел ответить. В помещение вплыла доктор Шнайдер, покачивая бедрами. Она успела переодеться, и вместо шелкового платья красовалась теперь в суровом наряде обершарфюрера. Впрочем, женский вариант нацистской формы — белая рубашка, черные юбка и пиджак, — шел ей ничуть не меньше, поэтому все присутствующие мужчины обратили к ней взгляды разной степени пылкости. Кроме Хорхера, конечно, Хорхер все еще смотрел на ковер.
— Разрешите, я попробую побеседовать с пленными, господин штурмбанфюрер, — звонко сказала она.
Офицер медленно развернулся к ней. В его глазках прокручивались цветные картины мести, всевозможные варианты дедовских методов допроса, он явно не понимал, что обращаются именно к нему.
— В самом деле, — помог человеку Индиана. — Ступайте в лабораторию, добудьте для меня поскорее новую порцию вашего дерьма. Вы мечтали, чтобы я вас умолял? Я вас умоляю, мистер Хорхер.
— Мне известно, Эльза, что вы с непозволительной благосклонностью относитесь к этой твари, — штурмбанфюрер упер палец в плечо Индианы. — Однако пока вы состоите в нашем ведомстве, никаких рапортов с моей стороны не последует. Надеюсь, партайгеноссе Вольфганг осведомлен меньше меня?
— Я выполняю все приказы моего шефа, — сказала фройляйн Шнайдер излишне громко. — Ваши, Отто. Надеюсь, партайгеноссе Вольфганг не осведомлен, что это за приказы и от кого исходят, а то он бывает неадекватен и попросту опасен, вы же его знаете.
— Ладно, ладно, Эльза, мы с вами в одной лодке… Попрощайтесь со своим дружком перед отъездом. Может, он расколется от большой любви к вашим ароматам. Прежде всего меня интересует камень, он что- то знает про него, кому-то отдал. Так что работайте. Используйте все средства, — он вдруг пакостно хмыкнул.
— Не торопитесь возвращаться, — снова встрял младший Джонс, — а то случайно споткнетесь.
— Ты! — эсэсовец обжег ученого безумным взглядом. — Ты помни о моем предупреждении. Я вернусь скорее, чем тебе бы хотелось.
Он удалился.
— Слушай, кто это был? — спросил Индиана. — Никак не могу в нем разобраться — то ли шпион, то ли гестаповец?
— Отто Хорхер, — сказала Эльза. — Есть такой зверь в нашем зоопарке. Руководит отделом, который занимается организационным обеспечением особых археологических работ.
— Ты сотрудник этого отдела. И не отнекивайся, доктор Шнайдер. Кстати, ты ученый или что-то вроде интенданта?
— Что-то вроде советника, — улыбнулась женщина. — Кстати, я действительно доктор философии.
Она подошла к конструкции из стульев и остановилась возле, затем присела на край стола, сплетя ноги перед самым носом Индианы.
— Как вы могли, Эльза? — горько спросил Джонс-старший, пытаясь повернуть голову и посмотреть на
