в частности стили неоспоримы. Безусловные противники теории эволюции остались, пожалуй, только среди религиозных фундаменталистов. В наше время трудно вообразить авторитетного биолога, который являлся бы антиэволюционистом.
Если антиэволюционисты были все же не правы, то напрасно впадали в радостный энтузиазм слишком горячие приверженцы теории, которые отыскивали признаки эволюции даже в тех областях, куда она не проникала. Так, английский философ Герберт Спенсер (1820 — 1903), наработавший эволюционистские идеи еще до выхода книги Дарвина, ухватился за эту книгу и взял ее выкладки в дока зательство своих рассуждений о человеческом обществе и культуре. Таким образом, он положил начало науке социологии.
Спенсер утверждал, что все общество и культура в целом начинались на весьма примитивном уровне, а затем эволюционировали до современного сложного состояния. Он популяризировал термин «эволюция» (которым Дарвин предпочитал не пользоваться), а также фразу «выживание наиболее приспособленных». Спенсеру представлялось, что все человеческие индивидуумы находятся в постоян ной борьбе за выживание и слабейшие погибают в ней. Спенсер счел их гибель неизбежным следствием эволюции и прогресса и выдвинул теорию, что следует «помочь» естественному отсеву среди безработных и прочих неблагополучных представителей общества, а не устраивать для них биржи труда и приюты. Он провозгласил, что благотворительность, милосердие и социальная помощь вредят прогрессу.
Это, однако, мешало популяризации дарвиновской теории, поскольку Спенсер не учел того, что для осуществления эволюции нужен долгий исторический путь. Единственным же путем, который признавал Спенсер, было наследственное принятие приобретенных характеристик (по Ламарку). Он игнорировал тот факт, что, многие члены человеческого общества привязаны к своим больным и неблагополучным собратьям и страстно не хотели бы их потерять. Кроме того, история цивилизации доказывает преимущество гуманного общества над обществом, построенным на взаимоотношениях «хищник — жертва».
И все-таки спенсерианство повлияло на историю и в годы, предшествующие Первой мировой войне, дало карты в руки националистам и милитаристам, ведь любая война оправдана, если она помогает выживанию наиболее приспособленных. К счастью, сейчас эти теории забыты.
Еще одну теорию развил английский антрополог Фрэнсис Гэлтон (1822 — 1911), двоюродный брат Дарвина. Гэлтон в молодые годы посвящал себя метеорологии, но после выхода книги своего знаменитого кузена обратился -1с биологии. Он интересовался вопросами наследственности и первым обратил внимание на важность изучения идентичных (однояйцевых) близнецов. Именно у них настолько одинаковы наследственные признаки, что разница может быть отнесена целиком к влиянию окружающей среды.
Изучая случаи рождения детей с многообещающими задатками, Гэлтон должен был признать, что они наследуются. Он предчувствовал, что таланты и другие желаемые характеристики могут быть заложены при зачатии. В 1883 г. он выдвинул термин евгеника (от греческого «хорошее рождение») для обозначения метода, который выработал.
К сожалению, чем больше собиралось информации о механизме наследования, тем менее уверены были биологи в успехе улучшения расы путем селективного скрещивания (так сказать, искусственно направленной эволюции). Выяснялось, что это крайне сложная материя. В то время как евгеника остается одной из ветвей биологии наследственности, так называемые евгенисты, которые взяли на вооружение ненаучную, расистскую часть теории, время от времени размахивают знаменем превосходящей расы.
Глава 7 Основы генетики
Причина ошибочного использования эволюционной теории — природа механизма наследования, который и до сих пор до конца не изучен и тем более не был понят в XIX в. Спенсер ожидал быстрых изменений в человеческом поведении, а Гэлтон воображал, что расу можно улучшить программой селек тивного наследования из-за частичного биологического невежества.
Непонимание природы механизма наследования было наиболее уязвимым местом дарвиновской теории. Дарвин предполагал, что существуют случайные вариации признаков у наследников любых видов животных и что некоторые вариации, ввиду лучшего приспособления к окружающей среде, в большей степени закрепятся у одних, чем у других. К примеру, юный жираф, родившийся с самой длинной шеей, лучше приспособлен к условиям и первый кандидат на выживание.
Но каким образом закрепится этот признак? Жираф с самой длинной шеей не обязательно найдет партнера со столь же длинной шеей; вполне возможно, что унаследуется короткая шея. Все эксперименты по скрещиванию животных укрепили ученых во мнении, что наследуемые признаки смешиваются в последующих поколениях; поэтому жираф с длинной шеей, скрещенный с жирафом с короткой шеей, даст поколение с шеей средней длины.
Другими словами, все полезные и хорошо подходящие к условиям характеристики усредняются; они сведутся к невыдающемуся среднему уровню в результате случайного скрещивания; естественному отбору не останется поля деятельности — соответственно, эволюционных изменений не произойдет.
Некоторые биологи приводили такие доводы, но без особого успеха. Швейцарский ботаник Карл Вильгельм фон Нагели (1817 — 1891), поборник дарвинизма, предположил, что, для того чтобы эволюция пошла в каком-либо определенном направлении, должен произойти некий внутренний толчок.
Например, лошадь, как показали раскопки, произошла от небольшого существа ростом с собаку и с четырьмя пальцами на каждой конечности. Прошли века, и лошадь выросла в холке, окреп ее скелет, она один за другим теряла пальцы, пока не превратилась в непарнокопытное. Нагели предположил, что какая-то сила толкала лошадь поэтому пути эволюции: она увеличивалась в размерах и шла к однопальцевой конечности, пока не стала бы слишком большой для выживания. Она уже не смогла бы прятаться от врагов и была обречена на вымирание. Эта теория получила название ортогенез, однако не была признана современными биологами.
Решение проблемы связано с именем австрийского монаха и ботаника-любителя Грегора Иоганна Менделя (1822 — 1884). Мендель увлекался как математикой, так и биологией; соединив оба своих увлечения, он в течение восьми лет, начиная с 1857 г., скрещивал декоративный горошек разных цветов.
Он искусственно опылял растения таким образом, чтобы в случае наследования характеристик они наследовались бы только от одного родителя. Он собирал и хранил семена, произведенные от самоопыленного сорта, затем высевал их отдельно и изучал распределение характеристик в новом поколении.
Он обнаружил, что, если посеять семена от карликового сорта, вырастали только карликовые растения. Семена, произошедшие от этого второго поколения, также давали только карликовые растения. Карликовые растения горошка являлись в1 данном случае прямыми потомками.
Семена от высокорослых растений не всегда вели себя аналогичным образом. Некоторые высокорослые растения (составлявшие около трети произраставших в его саду) показали себя прямыми потомками, дающими одно за другим высокорослые поколения. Остальные давали разброс характеристик. Некоторые семена от этих высокорослых растений давали высокие растения, а другие — карликовые. Всегда разброс был таковым, что высокорослых было вдвое больше, чем карликовых. Очевидно, что существовало два вида высокорослых растений: прямые потомки и непрямые потомки.
Мендель приближался к истине шаг за шагом. Он скрестил карликовые растения с высокорослыми растениями (истинными потомками) и обнаружил, что каждый полученный в результате гибрид давал высокорослое растение. Итак, признак карликовости исчез.
