ребенок еще мал, а одну вас он отпустить просто не мог – как же он один с девочкой? А теперь, когда у нас будет семья, я вовсе не буду работать и смогу уделять Машеньке все свое внимание...
– О боже! Дуся! Она собирается не работать, а прочно усесться тебе на шею! – охнула Олимпиада Петровна и опустилась на диван.
Но Раечка продолжала:
– ...Когда Машенька будет под присмотром, мы сможем вам купить роскошную путевку!
– Дуся! – снова всколыхнулась почтенная мать. – Обрати внимание на эту милую девушку! После всего, что она тут наговорила, ты просто обязан на ней жениться!
– Да, но не сейчас, – буркнул Евдоким. – Мне хотя бы надо посмотреть, какие у нее условия для моего проживания...
– Девушка! – вскинулась дама.
– Зовите меня просто Раечка.
– Ну да, Раечка! Какого черта вы еще не утащили вашего жениха к себе? – наехала на будущую невестку Олимпиада Петровна. – Мы только прибыли, нам нужен отдых, а вы тут... Дуся! Немедленно вон!
Дуся и сам уже устал от шума, маменькиных охов и вяканья Леонида. Дусе хотелось в ванну, спокойного ужина и мудрых раздумий.
– Все, едем. – Он повернулся и вышел из квартиры.
– До свидания! – мило прощебетала Раечка и даже клюнула Олимпиаду Петровну в мягкую щечку. – Я так рада, что мы скоро станем родственниками! Правда жаль, что Дусик с Машей будут жить у меня и вы не каждый день сможете их видеть...
– Ничего-ничего, мы с этим горем справимся, – быстренько встрял Леонид.
– Молчи, иуда! – рявкнула на него Олимпиада и повернулась к Раечке: – А вы что же, не будете жить в коттедже?
– Пока не планируем, – скромно потупилась лиса.
– А тогда мы переедем, правда же, Липушка? – не смог скрыть радости Леонид Семенович. – Я-то ведь сразу, когда ты мне только сообщила, что у тебя такие хоромы, сразу же и наметил себе: а не плохо бы за ней ухлестнуть, в эдаких-то палатах жить – царем будешь!
Олимпиада Петровна вдруг обернулась к любимому, внимательно на него посмотрела и спросила у Раечки:
– Слушай, детка, а ты не скажешь – какого хрена я углядела в этой образине? В хоромы ему не терпится, царь, твою мать! Да я с этими хоромами... да я и без хором! Без сына, без внучки, в отдельной квартире, с загранпутевкой... Ха! Да я себе такого принца оторву!!! Боже мой! Куда мои глаза смотрели?!! Леня! Я осознала – ты не моя мечта! Прощай, Леонид, я соберу тебе твои вещи...
– Но, Липушка... – оторопел Леня от таких скоропалительных решений. – А как же... я тоже хочу загранпутевку! И тоже – чтобы ни сына, ни внучки!
– Кому-то из нас должно было не повезти, – посочувствовала ему Олимпиада Петровна и ринулась собирать его вещи.
Раечка не стала больше задерживаться, а поскорее выскочила из квартиры. Внизу Дуся уже давненько наворачивал круги возле машины.
– Ну ты... вообще, – прошипел жених, забыв, что по статусу ему теперь положено в голос добавлять чуть больше ласки. – Я тут как пень трухлявый – хожу-хожу...
– Прости, любимый, – муркнула Раечка. – Мне просто надо было быстренько освободить нашу маменьку от ненужного кровососа. Я про Леонида, не прими на свой счет.
– И чего? – усмехнулся Дуся. – Освободила?
– Она уже собирает его вещи, – скромно доложила Раечка и уселась за руль.
Дуся таких результатов не ожидал, а потому посмотрел на подругу с нескрываемым изумлением.
– Ну ты... вообще! – в его голосе появились какие-то новые нотки.
Глава 6
Женюсь... какие могут быть игрушки!
Они подъезжали к новому дому, у которого были ярко-оранжевые балконы и крыша цвета небесной лазури.
– Я чего-то не спросил, – поздно опомнился Евдоким. – А ты... с родителями проживаешь?
– Ну нет же, с какими родителями! – фыркнула Раечка. – Я ж тебе уже говорила: мама с отцом развелись.
– Ну мне и одной мамы хватит, – не обрадовался Евдоким. – Меня почему-то мамы как раз и недолюбливают. Вот даже моя матушка так ко мне относится, так относится... собаку больше любит.
– Нет, моя мама тебя будет любить больше любой собаки, – пообещала Раечка и успокоила: – К тому же она у меня живет во Флоренции, так что...
– Где? Ох и ни фига себе!.. – задохнулся Дуся. – А ты, значит, одна живешь, да? Снимаешь квартиру?
– Ну что ты такое говоришь? Моя мама не смогла бы уехать, оставив единственную доченьку без жилья! Нет, это моя квартира, надеюсь, тебе в ней будет уютно. Мама снабдила меня жильем, а папа – машиной. И они оба постоянно поддерживают меня финансово, – доложила девушка, но тут же сдвинула бровки к носу. – Но я уже достаточно взрослая и хочу сама себя обеспечивать. Или... или чтобы меня обеспечивал мой супруг.
– Ага... я то есть, да? – дошло до Дуси. – Мы вдвоем будем кормиться на мою санитарскую зарплату и тягать деньги из моего наследства, пока все не пустим по ветру. А потом... а потом ты меня бросишь, потому что... А на кой черт я тебе потом, так ведь?
Раечка только лукаво неизвестно чему улыбалась.
– Все не так. – Она качнула головой. – Мы приедем домой, я устрою ужин и... и распишу тебе все наши семейные перспективы. Я думаю, они тебе понравятся. Кстати, надо в магазин заехать, что-нибудь купить, у меня совсем пустой холодильник.
Они еще около часа мотались по магазинам, а когда приехали домой, Дуся сразу же заявил:
– Все! Я в ванную! Раечка! Налей мне воды! Я просто с ума схожу, мне срочно требуется горячая вода!
– И ты даже не осмотришь наше жилище?
– А куда оно денется, потом осмотрю... хотя... ну конечно, я буду ходить по нашим комнатам и смотреть, пока наливается вода.
Квартира была двухкомнатной, но это только так называлось. Дусина трешка ни в какое сравнение не шла с этими палатами: огромная прихожая, гостиная невероятных размеров, а из одной спальни запросто можно было соорудить две неплохие комнаты. К тому же были еще и гардеробная, и роскошная кладовка, и кухня – свободная и светлая, обставленная по последнему слову техники.
– Ты мне одно скажи, – чуть озабоченно подошел к Раечке Евдоким. – Какого черта ты такая крутая делала в нашем занюханном роддоме? Тебя папенька чего, не мог устроить в какую-нибудь престижную фирму бумажки за бешеные деньги перекладывать?
Раечка закручинилась.
– Если б ты знал... мы с ним по этому поводу даже ссорились! Я хотела в фирму, а он... ему хотелось, чтобы его единственная доченька посмотрела на людскую боль, страдания, не была бесчувственным бревном, ну и научилась ценить собственную копейку...
– Можно подумать, ты в роддоме бесчувственным бревном не была, – хмыкнул Дуся. – Да ты уколы ставила больнее всех! И потом, у рожениц-то какие страдания? У них радость – ребенок родился.
– Ну во-первых, – полыхнула глазами Раечка. – Уколы я ставила хорошо, ты меня с Ирочкой перепутал, а во-вторых... у папиного знакомого дочка забеременела... в шестнадцать лет и отказалась от ребенка. И они оставили ребеночка. И папа до сих пор с этим знакомым не здоровается, потому что считает, что это самое последнее дело – детьми разбрасываться. Вот он меня и сунул в роддом, в самый занюханный... чтобы у меня даже мысли никогда не возникло от ребенка отказаться.
– Странный у тебя папашка, – пожал плечами Дуся. – Ну что там у нас с водой?
Ванна уже набралась. Дуся взял полотенце и новое белье. Как оказалось, Раечка по магазинам
