Да, кстати! Мне еще доказывать надо, что я не верблюд! Инспектор явно дело шил: самовольно, мол, хапнул способность. Надо бы пораскинуть мозгами. Такие дела творятся! Что-то он там про граждан плел, вроде бы я выселил кого-то в ночь перед вторым сентябрем. Между прочим, тогда в самом деле подозрительная ночка была. Скрипы, кряхтение, завывание из шкафа. Уж не сидел ли «гражданин» в шкафу? А потом начались заморочки: со шкафом, с красками, с пианино. Следующей ночью я в телевизор превратился. И понеслось! Сегодня утром с кактусом фигня какая-то. Может, все это друг с другом связано и что-нибудь означает?
Начала в моей голове мысль наклевываться. Я, правда, не успел понять какая, потому что меня отвлекли. Заявился Алекс с очень важным делом. Оказалось, он пришел попрощаться. Петя Жаров решил сегодня же бежать из дому – ехать на Север и зарабатывать на музыкальный центр, чтобы мне вернуть – и Алекс должен ехать вместе с ним. Дело чести. Алекс был суров, немногословен – короче, готов к испытаниям. Рукавицы попросил и еще сказал:
– Хочу с твоим папашей переговорить, про Норильск разузнать.
Норильск – это город такой за полярным кругом. Батя говорит, что там находится рай для умных пройдох, которые умеют никель в золото превращать.
Стремный поворот! Надо же, что придумали, идиоты! Настроение мгновенно поднялось. Смех из меня рвется, я даже опух, сдерживаясь, а тут звонок в дверь, и заходит – кто бы вы думали? Лена Печкина! И сразу спрашивает:
– Получил назад свой комбайн?
Я не стал им ничего объяснять. Зачем? Я просто пошел, включил аппарат и поставил Свистни Свинс. Алекс прибежал, выпучив глаза:
– Откуда это у тебя?
– Шутка, – говорю я и снова смеюсь.
Смотрю, Алекс в лице переменился. Посерел, будто пылью покрылся. Наверное, понял, что я их мастерски наколол. А потом, вместо того, чтобы восхититься и начать выспрашивать, процедил:
– Ну ты и сволочь.
Он не стал ждать, пока я досмеюсь и объясню ему все толком, он взял и ушел, добавив вместо «пока»:
– Набить бы тебе, Токарев, морду для профилактики.
Я всегда знал, что Чернаго – грубый дурак.
А Лене Печкиной было так же весело, как и мне. Я, конечно, не раскрыл ей свои секреты и все такое. К тому же чувствую – настрой снова киснет. Захотел отвлечься. Музыка крутится, почему бы не потанцевать? Так прямо и сказал:
– Печка, давай потанцуем.
– А целоваться не полезешь? – вдруг спросила она. И покраснела. Я даже возмутился:
– Вот еще, очень надо.
Я так и не понял, обрадовалась она или огорчилась, но танцевать мы начали. Потоптались немного, тут нам и помешали. Пришел с работы папа. Печка сразу засмущалась, отодвинулась от меня подальше, громко попросила какие-то учебники, а когда я сказал, что нет у меня никаких учебников, она заторопилась домой. И напоследок ляпнула:
– Хорошая у тебя музыка, Токарев. Жаль, у Алекса нет такого музыкального центра.
Я, конечно, не выдержал:
– Ну и дуй со своим дураком Алексом на Север!
Она похлопала глазами и упорхнула. Стрекоза.
Пока не пришла мама, у нас в квартире было спокойно. Мы с папой занимались видиком, экспериментировали с разными форматами записи (перекачивали в память всякую муру, которую по телевизору передавали). Я намекнул, что неплохо бы нормальных дисков прикупить, он обещал подумать. А мама все испортила. Ворвалась сердитая, – наверное, на работе втык получила, – и тут же дневник у меня потребовала. Ясное дело, чем это закончилось. Учился я ведь всего-ничего, а уже полный набор в дневнике имею: пару-парашу схлопотал у Матильды, директриса дебильное замечание впаяла… Мама на меня наорала и прогнала делать уроки.
Я хотел вечером «телек» включить, так мне и этого не дали!
Ну, предки! Окончательно настрой убили, а ведь так клево день начинался. Обидно.
Уроки я, понятно, делать не стал. Вот еще! Решил родителей повоспитывать, а то все они меня – надоело… Взял полотенце и отправился в ванную, будто бы мыться. На самом деле я шутку одну придумал, рискованную, между прочим. А что? Я такой – смелый! Правда, не всем это заметно. Кроме того, мне интересно стало: смогу ли. Оказалось, могу!
Разделся я, забрался в пустую ванну, лег и превратился в воду. Ощущение было довольно-таки непривычным. Впервые я почувствовал себя растекающимся, ничем не скованным, даже задремал ненадолго. А потом пришел в себя и увидел, что надо мной склонилось испуганное мамино лицо. Мама кричала, наверное, папе:
– Тут только вода в ванне, а его нет!
Меня вдруг закрутило, потащило куда-то, я с ужасом понял, что мама выдернула затычку, мою голову засосало в темную дыру, и через секунду…
Неподотчетный
17.
…Саша Токарев мчался по трубе канализации в неизвестном направлении. Поначалу он струсил: ему показалось, что он вот-вот распадется на неисчислимое множество маленьких Токаревых. Он пустил в ход все имеющееся у него мастерство и немного сгустился, прекратив тем самым опасный распад. При этом едва не переусердствовал – еще чуть-чуть, и он застрял бы в трубе непонятно в каком виде.
Саша вынырнул в одном из питерских каналов, по счастью, не слишком далеко от дома. Не теряя времени, он осуществил обратный переход. Особенно удачным было то, что в его распоряжении оказалось полотенце, которое он случайно взял в руки перед превращением. И когда Саша добрался до берега, он обвязался этим полотенцем в определенной части тела и пошлепал домой, притворяясь индийским йогом.
Дверь открыла мама. Увидев одетого не по сезону сына, покрытого к тому же разводами мазута, она бессильно привалилась к косяку.
– Ты где был, мерзавец?!
– Мылся, – стуча зубами от холода, сказал Саша. Потом добавил, неловко соскребая с себя грязь: – Ма, а где мочалка?
Тут прибежали папа и кошка. Втроем они втащили Сашу в квартиру и вихрем закрутились вокруг него. Опомнился он уже в своей постели – отмытый, накормленный, пристыженный.
Перед тем как заснуть, Саша неожиданно вспомнил. Была мысль, которую отогнал приход Алекса! Очень неясная, едва осознанная мысль. И вот какая. Превращения начались с телевизора, кроме того, «отходняк» имел телевизионный характер. Видимо, это не случайно. Но почему именно телевизор? Очень просто: Саша уважал телевизор больше всего. Без других вещей еще можно было прожить, а без телека – никак. Потому-то с него все и началось…
Саша проснулся оттого, что кто-то дергал его за ухо. Он открыл глаза, успел заметить над собой нависший документ и тут же зажмурился: свет был включен.
– Распишитесь в моем приходе, – прозвучал начальственный голос.
Саша спросил, еще до конца не проснувшись:
– Сколько времени? – и приоткрыл один глаз.
– Пишите: два часа пять минут.
Пухлый пальчик потыкал в бланк.
– Подпись ставьте здесь.
В руке у мальчика обнаружилась авторучка, и он послушно расписался, второй раз в жизни. После чего окончательно проснулся.
Это был инспектор.
