день? Ясно одно: только не на Пятую авеню разглядывать витрины магазинов. Это занятие — просто предвосхищение момента, когда появятся деньги, чтобы купить то, что хочется. И в театр тоже лучше не ходить. Что же еще? Прогуляться в парке? Вот это удовольствие! Зелень деревьев, мягкая травка, извилистые дорожки, играющие дети. Но для такого дня это не подходит. Покой парка и возникающее чувство, что вы заблудились в центре шумного города, создают впечатление еще большего одиночества, еще большей потерянности, а Лорель этого не хотела. Она хотела видеть вокруг людей.
Наконец она села в какой-то автобус, который сначала повез ее на запад по 72-ой стрит, затем на восток по 57-ой. Когда он доехал до 5-ой авеню и собирался повернуть на север, чтобы заново начать свой маршрут, Лорель вышла и пошла в обратную сторону, пока не оказалась среди фонтанов и цветочных клумб Рокфеллер-центра. Лорель поняла, что именно сюда хотела попасть, и удивилась, как эта мысль сразу не пришла ей в голову.
Это был маленький оазис в лихорадочном городе, но в то же время здесь не так чувствовалось одиночество, как в парке, поскольку в обеденный перерыв тут собиралось множество людей. Пестрая толпа иногда была слишком густой, но, тем не менее, зрелище располагало к отдыху и успокаивало.
Лорель отправилась к улице, проходящей за Рокфеллер-центром, на которой, раз в год перекрывали движение. Как и десятки других, она села на бордюр, окружавший сквер. Пару раз она приезжала сюда зимой, чтобы посмотреть на конькобежцев. Теперь льда не было, стояли столики под яркими зонтиками. Над ее головой легкий ветерок с запахом меда слегка колыхал флаги всех наций. Лорель попыталась их различить, но смогла узнать только флаг Франции. Остальные были ей незнакомы. Ведь в последнее время в мире появилось так много стран!
И, возможно, в каждой из них есть девушка, собравшаяся поступить, как она. В Париже, в Лондоне, да и в Токио. Одиночество одинаково во всем мире.
Ее сумочка была сделана из недорогой пластмассы. Солнце нагрело ее до такой степени, что та начала стеснять движения девушки и мять ее легкое платье. Поэтому Лорель поставила сумочку рядом, на бордюр, точнее немного позади, поскольку сидела чуть-чуть повернувшись, чтобы лучше видеть происходящее.
Немного позже, не отдавая себе в этом отчета, она повернулась спиной к сумочке, чтобы посмотреть на сквер.
И тут Лорель услышала позади тихий шелест и повернула голову, чтобы посмотреть, что происходит. Мужчина, который шел чуть быстрее других, вдруг побежал. А второй молодой человек, который сидел в трех-четырех метрах от нее, спрыгнул на землю и пустился вдогонку. Люди останавливались и смотрели им вслед, а Лорель скоро потеряла их из виду.
И тут она обнаружила пропажу сумочки.
Пока она спрашивала себя, что же ей делать, Лорель вдруг увидела двух приближавшихся мужчин. Один держал другого за шиворот, у второго под мышкой была сумочка Лорель. Схваченный пытался протестовать, но не убедительно:
— Что вы делаете? Отпустите меня! Да кто вам позволил?
— Это ваша? — спросил молодой человек, протягивая Лорель сумочку.
— О да, — облегченно вздохнула она.
— Вам следовало быть повнимательнее, — упрекнул он. — Оставив сумочку позади себя, вы дали прекрасный шанс ее стянуть.
Вор предусмотрел путь к спасению:
— Я думал, мисс ее потеряла… И как раз искал эту девушку, чтобы вернуть ей сумочку.
Вдруг материализовался полицейский, подтверждая старинную нью-йоркскую поговорку: «Их никогда нет, когда они нужны». Это был еще совсем молоденький полицейский, только что из Академии, максималист, как и все в его возрасте.
— Ваше имя и адрес, пожалуйста, — попросил он Лорель, услышав, что случилось.
— Зачем? — удивилась она.
— Вы же собираетесь возбудить дело против этого человека?
— Нет, вовсе нет, — поспешно ответила она.
Полицейский посмотрел на нее сначала удивленно, потом неодобрительно.
— Он украл вашу сумочку, а вы не хотите возбуждать дела?
— Нет, — покачала она головой.
— Вы отдаете себе отчет, что этим поощряете воров? — строго спросил он. — Если его отпустить, он продолжит воровать, ему будут подражать, и в городе невозможно станет жить.
— Вы не должны так поступать, мисс, — добавила женщина из толпы зевак, собравшихся вокруг. — Будь я на вашем месте, уж он бы у меня получил по заслугам.
«Не сомневаюсь, — думала Лорель. — Но у вас вся жизнь впереди, а у меня осталось слишком мало времени, чтобы вымещать злобу».
Теперь, когда пленник увидел, что произошла заминка, он набрался духу и запротестовал:
— Если мисс не хочет возбуждать дела, зачем вы меня задержали? Какое имели право?
Молодой полицейский повернулся к нему и зло бросил:
— Разве? Но, по-моему, в мои обязанности не входит задерживать порядочных граждан.
— Как вы смеете говорить, что я не порядочный человек, да я…
Впрочем, вор предпочел умолкнуть, понимая, что нарываться не стоит.
— Ради бога, давайте закончим, — сказала Лорель измученным, полным страдания голосом. Она не хотела провести считанные часы, которые ей осталось жить, среди этой глазеющей толпы. И не хотела использовать это время, для мести вору, который провел бы в участке всю ночь и только утром пошел под суд.
Ее реплика была произнесена вполголоса, но ее все же услышал человек, задержавший вора. Он взял Лорель за руку и расчистил ей дорогу среди группы любопытных, которая все сгущалась.
— Вы уверены, что не передумаете, мисс? — крикнул ей вслед полицейский.
— Уверена, — ответила она, даже не повернув головы.
Они удалились от возбужденной толпы, продолжая путь по цветущему бульвару.
— Вы ему сделали подарок, — заметил спутник. — Повезло.
Она слегка качнула головой, не отвечая.
«Легко быть строгим, когда уверен в себе, как, наверное, вы. А я сегодня никого не могу обидеть, даже того жалкого типа, который остался с полицейским».
— Помню, однажды в Чикаго, — сказал он, — в очереди на вокзале у меня украли бумажник.
Бульвар кончился и без малейшего промедления они повернули на север, в ту сторону, откуда она пришла, как будто они знали друг друга века и нередко гуляли здесь. Это было так естественно, как будто оба знали, куда идут.
Она осознала это через мгновение, но ничего не сказала. В любой другой день она бы сразу отреагировала, постаралась найти объяснение. Но не сегодня.
Поскольку он ничего не говорил и не собирался уйти, она решила, что лучше быть с незнакомцем, чем совсем одной.
— Такие вещи чаще случаются в больших городах, чем в маленьких. В толпе воры чувствуют себя в большей безопасности.
— А вы сами разве не из большого города?
— Мы предпочитаем считать себя средним городом, хотя и сознаем, что это не Нью-Йорк и не Чикаго. Я из Индианаполиса.
— Там проходят гонки…
— Увы, это единственная наша достопримечательность.
— Полагаю, вы туда часто ходили?
— Да, я большой любитель, но в этом году не получилось — сижу в Нью-Йорке. Я смотрю гонки по телевизору, но ведь это не одно и то же. Можно сказать, гонки на игрушечных автомобилях.
Наконец — поскольку, если бы он ей надоел, она давно бы намекнула, что пора оставить ее в покое — он повернулся к ней, чтобы спросить:
— Я вам не докучаю? Это получилось не нарочно…
