Ширли Айрон
Вернуть красоту
1
С утра дождь лил как из ведра, но к десяти часам он начал стихать, и сквозь затянувшие небо тучи стало украдкой проглядывать солнце. Его, впрочем, было слишком мало, чтобы назвать утро теплым и солнечным. Наверное, весь день будет пасмурно, подумала Флоренс Кларк, садясь в машину.
Холодные, унылые дни в начале мая – привычное явление для жителей Северной Ирландии. Флоренс, или, как все ее называли, Флой, положила мокрый зонт на сиденье рядом с собой и села за руль. Ей пришлось несколько минут посидеть в машине, пока ее старенький «форд» разогревался.
Она посмотрела на часы. Десять минут одиннадцатого. Опаздываю, подумала она и завела мотор. Поднялся сильный ветер, и брызги дождя попадали в машину, обдавая Флой колючим холодом. Она подняла стекло и выехала на центральную улицу Ньюри.
Дома, сдавшись погоде, уныло смотрели на дорогу, наблюдая, как в город приходит очередной серый и пасмурный день. Глядя из окна, Флой думала о том, что погода сегодня соответствует обстановке. Она с грустью размышляла о скоротечности человеческой жизни и бренности бытия, пока ее машина подъезжала к месту назначения – кладбищу на окраине Ньюри.
Еще издали Флой увидела толпу народа, в которой сразу же разглядела свою мать и двух сестер. Выйдя из машины, она раскрыла маленький, элегантный зонтик и направилась туда, где стояли люди, пришедшие проститься с Роджером Троу – отцом ее матери и ее дедушкой. Дедушка. Флой вслушалась в это слово. Оно звучало по-родственному нежно и тепло и никак не ассоциировалось у нее с холодным и суровым Роджером Троу, которого она видела всего лишь несколько раз в жизни.
Мужчины и женщины в черном стояли под широкими зонтами, низко склонив головы. Флой встала неподалеку, и, пока священник монотонным голосом произносил привычные слова, стала рассматривать пришедших.
Кто-то плакал, но большинство стояло с непроницаемыми лицами и безжизненными глазами. Взгляд Флой перебегал с одной фигуры на другую в поисках знакомых. Сколько чужих, равнодушных людей, подумала Флой. Зачем они пришли сюда?
Роджер Троу был одним из самых богатых и влиятельных людей города, поэтому на его похороны собралась вся элита Ньюри. Из-за этого похороны больше напоминали официальную церемонию, а не прощание с близким и дорогим человеком.
Порывы ветра сбрасывали с зонта ей за воротник струйки холодного дождя, но она не обращала на это внимания.
Наверное, так и должно было быть, продолжала размышлять Флой. В высшем обществе, к которому она принадлежала, никто никому не был близок, за редким исключением. Ее семья таковым не являлась.
Флой посмотрела на свою мать – высокую брюнетку с темными глазами и хищным лицом. Сейчас она произносила длинную и пафосную речь о том, какую огромную утрату понесла не только их семья, но и весь город. Элла, так звали мать Флой, всегда умела произвести нужное впечатление и заставить слушателей поверить в искренность ее слов. Она вообще была одаренной личностью и, казалось, обладала всеми талантами. Кроме одного, с горечью подумала Флой и перевела взгляд на младших сестер: Шарон и Джессику.
Пышные, медно-рыжие, такие же, как у Флой, волосы Шарон были покрыты черной косынкой. Сестра была ярко накрашена, и, приглядевшись, Флой увидела, что она потихоньку жует жвачку. Ну, Шарон, мысленно возмутилась Флой. Неужели она совсем ничего не чувствует? Ведь, в отличие от нее самой, сестра была очень дружна с дедушкой. Флой старалась рассмотреть выражение ее глаз. Шарон усталым, равнодушным взглядом смотрела на мать. Флой на секунду закрыла глаза и вздохнула.
Рядом с Шарон стояла Джессика. Ей было всего четырнадцать лет. Было видно, что ей холодно и очень неуютно в компании трех десятков малознакомых людей. Не отрывая взгляда от земли, она, наверное, молилась, чтобы все это поскорее закончилось. Скромная, застенчивая, совсем непохожая на мать, Джессика нравилась Флой, но разница в возрасте – десять лет – мешала им сблизиться.
Чьи-то громкие рыдания больно ударили по нервам, и Флой, встрепенувшись, посмотрела туда, куда были направлены все остальные взоры.
Несколько мужчин стали опускать в яму тяжелый дубовый гроб. Флой опять посмотрела на своих родственников, но их лица были бесстрастны. Мать закрыла лицо платком, делая вид, что плачет. Элла никогда не плакала. Рядом с ней стоял мрачный мужчина с жесткими чертами лица – отчим Флой. Он обнимал жену за плечи и что-то говорил ей, словно пытаясь успокоить.
Флой усмехнулась про себя. Больше всего ее раздражало, когда Элла начинала устраивать спектакли. Не в силах смотреть на это лицемерие, она опустила глаза. Кому, как не ей, было знать, что в семье Кларков и Троу все были озабочены только деньгами. Что скрывать, все, особенно младшее поколение, видели в Роджере Троу в первую очередь хороший источник дохода, а потом уже близкого человека, если вообще видели, в чем Флой сильно сомневалась. Лично она никогда не была близка с дедушкой. Все, что их связывало, это банковский счет, который он открыл на ее имя.
В таких семьях, как ее, горечь потери родственника часто сопровождалась радостью получения его наследства. Флой догадывалась, с каким нетерпением все члены ее семьи ждут оглашения завещания. А как они волнуются!
Дедушка Роджер был известный чудак и любил выкинуть какой-нибудь номер. Никто не знал, какой сюрприз он мог приготовить для своих наследников перед уходом в мир иной. Но сейчас все тщательно скрывали свое волнение и терпеливо ждали назначенного дня, когда вскроют маленький конверт и прочтут завещание.
– Будучи в здравом уме и твердой памяти, – звучал голос нотариуса в полной тишине, – я, Роджер Троу, завещаю все мое имущество и деньги, включая банковский счет, который я открыл на имя Флоренс Кларк, своей дочери Элле К. Рэйнальдс. Своей внучке Флоренс Кларк я завешаю особняк на Мэйджер-стрит.
В комнате поднялся гул голосов, и на мгновение лицо Эллы озарила вспышка радости, которую она тут же погасила, напустив на себя скорбный вид и закрыв лицо платком. При оглашении завещания присутствовало около десяти человек, и Флой почувствовала, что все взоры обращены на нее.
Она хорошо умела скрывать свои чувства и сейчас гордо сидела на стуле, задрав вверх подбородок, чтобы подступившие слезы ненароком не покатились вниз по лицу. Такого удара она не ожидала! Дедушка фактически сделал ее нищей. Это было ясно всем.
Особняк на Мэйджер-стрит. Сколько раз она проходила мимо него! Уже долгие годы он был позором всего города. Старое, полуразрушенное здание, расположенное почти в центре города, портило своим уродливым видом картину благополучия центральных улиц. Флой прикинула, во сколько обойдется ремонт этого дома, и ужаснулась. На это уйдет целое состояние. Конечно, она может продать это чудовище и получить приличную сумму. Так, наверное, она и поступит. А что дальше? Она привыкла всякий раз, когда нужны деньги, обращаться к своему банковскому счету, который, казалось, был бездонным: дедушка постоянно переводил туда деньги.
Флоренс нигде не работала, не была замужем и жила отдельно от матери. Теперь она могла рассчитывать только на себя.
Все уже расходились, когда Флой встала и направилась к выходу.
– Флой, – услышала она голос матери и обернулась.
Элла пересекла комнату и подошла к ней. Сердце Флой затрепетало. Может быть, она вернет ей ее банковский счет?
– Флой, я хотела сказать, если надумаешь продавать дом, обращайся ко мне. У меня уже есть относительно него кое-какие планы.
Послышалось несколько сдавленных смешков. Родственники, выходя, бросали в сторону Флой насмешливые, презрительные взгляды.
Флой вспыхнула.
– Я не собираюсь продавать этот дом. У меня тоже планы. Дедушка сделал мне настоящий подарок. –
