Только-только Филины сытно поужинали, и Олимпиада Петровна привела себя в домашний вид, то есть надела халат с жар-птицами и сунула ноги в плюшевые тапки, как оглушительно задребезжал звонок.
– И кого там холера принесла? – не удержалась хозяйка. И тут же раздался ее масленый голос: – Алиса Викторовна! Сердце мое! Ой! А это что за прелестное дитя?! Ой! Нет-нет! Не могу поверить! Неужели Валенсия?! Ах, проказница, как похорошела!
Дуся в комнате скрипнул зубами – Алиса Викторовна с доченькой-перестарком заявлялись три дня назад. Трудно предположить, что Валенсия за это время похорошела до неузнаваемости. Похоже, матушка переигрывает. А в прихожей не прекращались лобызания.
– Алиса Викторовна! В этой хламиде вы божественна! Осторожно, Валенсия! Вы чуть не придавили Душеньку своими бахилами! Господи, ну и ножища! Но сейчас это модно! Ах, модница!
– Олимпиада Петговна! – верещала Алиса Викторовна, старательно ломая язык, как ей казалось, на французский манер. – Пгизнайтесь, вы уселись на албанскую диету? У вас погазительно похудели бедга!
Не далее как два дня назад матушка не могла втиснуться в джинсы, комплимент тоже был топорным.
– Ах, ну что вы, я ни в чем себе не отказываю!
– Нет-нет, не лукавьте! Сидите! У вас даже талия взметнулась под ггудь! Ужасно совгеменно с вашей стогоны!
– Дуся! Сынок! Немедленно накрывай на стол! – виляла маменька хвостами жар-птиц на халате. – У нас гости!
Дуся валялся в мамином фланелевом халате, на его коленях покоилась тетрадка, а ручкой он пакостливо разрисовывал красные букеты на кармане, то есть думал. А потому гостей не хотел. Тем более этих. Алиса Викторовна была какой-то старинной знакомой Олимпиады Петровны. Женщина всю жизнь проработала расклейщицей театральных афиш, поэтому считала себя натурой глубоко творческой. Разговаривала она только немилосердно картавя, пила чай лишь далеко оттопырив скрюченные мизинцы и при этом имела привычку постоянно чесать голову. Ее доченька, засидевшись в девках, мечтала выйти замуж, но все никак не могла отыскать жениха. После того как стало известно, что на Дусю Филина неожиданно свалилось наследство, Алиса Викторовна с дочерью отмечались у Олимпиады Петровны буквально каждые три дня, исправно принося хозяйке крохотный сувенир, и та млела. Сегодня гости принесли в дар хозяйке брошюру о выращивании индюков в городских условиях и длинный цветок бальзамина в маленьком пластиковом стаканчике.
– Это вам. Очень необходимая книжица! Себе покупали, но для вас…
– Ах! Вы меня балуете! Надо же – индюков! Я слышала, мясо индейцев очень хорошо влияет на работу почек!
– Не индейцев, а индеек, – пробубнила красавица Валенсия. – И ни на что оно не влияет.
– Валенсия, рот закрой, – зашипела на нее мамаша и принялась картавить дальше. – Олимпиадочка! Пгелесть моя! Вы только подумайте! Идем мы сегодня мимо вашего дома… А где, кстати, Евдоким?
– Дуся?! Ах, он отдыхает. Но сейчас мы его поднимем! – лукаво грозила пальцем Олимпиада Петровна. – Дусик! Женщины жаждут твоего выхода!
Дуся кряхтя поднялся с кровати. Перед такими гостями он намеренно решил показаться в халате – пусть понимают, что у него важные дела.
– И что я вам говогю! – продолжала гнусавить Алиса Викторовна, нещадно скребя затылок. – Моя цыпочка Валенсия, оказывается, пгосто потегяла покой от вашего сына! Ну вы же понимаете, я это вам как женщина женщине… Ах, детка, не нужно кгаснеть! Олимпиадочка! Обгатите внимание, как детка конфузится!
– Ма-а-а-м, – послышалось унылое мычание «детки».
Дамы весело расхохотались и снова принялись обсуждать молодых.
– Она мне дома все уши пгожужжала! «Ах, маман! Он так интегесен!»
Дуся прислушался. Всегда приятно, когда тебя ценят по достоинству. А Алиса Викторовна токовала взахлеб:
– …«Маман! Он необычен! Ты видела – он вышел в дамском халате и с платком на голове! Он – тгансвестит! Я сумею составить его счастье!»
Вот черт! И правда! Он в прошлый раз открыл им тоже в маменькином халате и в платке… а почему в платке-то? Неужели и правда подумали, что тган… тран… вот ужас-то!
Дуся лихорадочно стал развязывать пояс на животе. Надо надеть джинсы, что ли… И джинсы только мамочкины валяются! Ах ты черт! Прямо хоть в трусах выходи!
– Это с чего это мой Дуся трансвестит? – оскорбилась Олимпиада Петровна. – Он вообще у меня мужчина нарасхват! О! А вот и Дуся…
Дуся появился в дверях и был крут. Из летних маменькиных заначек он достал просторные шорты в мелкий кораблик, а сверху навыпуск рубашку светло-зеленого цвета. Кстати, галстук подобрал тон в тон!
– Ну… Робертино Лоретти! – неизвестно отчего ляпнула Алиса Викторовна, забыв про изысканную картавость. – Ну про… пгосто Чиполлино!
– Челентано ты хотела сказать, мама! – разлепила рот Валенсия. – Чиполлино – это луковица.
– Ну и на лучок тоже похож. Не пгегывай маму! Олимпиадочка! А как же он похож на своего отца! Пгосто одно лицо!
Олимпиада Петровна от неожиданности обдала гостей чайным фонтаном.
– Откуда? Где ты его видела, отца-то? Он же помер!
– Ах, Олимпиада! На одном свете ходим. Ходили. Был у меня с этим господином стгастный гоман! –
