– Игорь А…
– Я те поакаю! Я сейчас поакаю! Кто пропустил в помещение посторонних, а?! Я спрашиваю…
Дуся не дослушал, что там он спрашивает, а быстренько потрусил на выход. Вслед ему неслась многоярусная брань.
Домой Евдоким Филин несся, забыв про общественный транспорт.
– Маманя! Срочно давай телефон твоего разгильдяйского Макара! – ворвался он в комнату.
– Дуся, детонька, что такое стряслось? Макар Семенович у тебя украл рубль?.. Дуся, что ты забыл в моей сумочке? Дуся! Это мой склерозник! Тьфу ты! Это моя записная книжка, не лезь, там может быть интимное!
Но Дуся не слушал, он нашел страничку с номером Макара Семеновича и уже схватил трубку.
– Алло! Макар Семенович?!. А это я, Дусик!.. Да вот, пошел в магазин за хлебушком, а мне там на сдачу бутылку водки дали. Но… Да, привалило… Только я ж не пью! Хотел маменьке, а она говорит, убери эту гадость немедле…
– Когда это я такое говорила? – возмутилась Олимпиада Петровна. – Давай-ка мне, я ее на компрессы вылью!
– …Так значит, заберете?.. Конечно, прямо сейчас. А то я не могу ждать… Ну все… Да никому, чего ж я…
Дуся аккуратно положил трубку на рычаг и принялся ждать. Маменька в обиде щурила глаза и пыхтела паровозом, потом, не выдержав такого Дусиного наплевательства, ринулась в атаку:
– Нет, ты скажи, какой идиот сказал тебе, чтобы ты ценные продукты разбазаривал? Куда ты глаза отводишь?! Маменьке в глаза смотреть! Я сказала, в глаза!
– Мам, уймись, это часть новой операции, – попытался успокоить родительницу Дуся, но та еще больше пошла вразнос.
– И когда они кончатся, твои операции?! Отдай, говорю, бутылку и оперируй кого хочешь! Друга он себе нашел – Макара Се…
В двери позвонили, и матушка мгновенно превратилась в милую душку.
– И кто это к нам звонит? Ах ты, какое счастье! Макар Семенович! Проходите! Вот, тапочки надевайте… Я говорю – тапочки! Куда в грязных носках?!
– А Дусик дома? – вытягивал гусиную шею гость. – Он мне тут сувенир обещал подарить…
– Подарить? – округлила глаза Олимпиада Петровна. – Про «подарить» я ничего не слышала. Знаю, что ему водку бесплатно сунули, но он ее продать хотел. По выгодной цене.
– П…продать? А подарить? – чуть не плакал любитель подарков.
– Я и подарить могу, – выглянул из комнаты Евдоким. – Только сначала признайся, богохульник, зачем ты Свистунова «похоронил»?
– Я?! Уж ты меня извини, Дуся, но на его похоронах я не был, – честно признался Макар Семенович. – Каюсь, другом он меня считал, любил даже… как сына, но на похороны я не ходил.
– Успеешь еще, – хмыкнул Дуся. – Жив твой покойничек.
– Да что ты? – фальшиво удивился Макар Семенович.
Зато Олимпиада Петровна удивилась по-настоящему.
– Как же это жив? Не умер, что ли? – хлопала она глазами.
– И не собирался, – подтвердил Дуся. – На поправку пошел, уже и передвигается сам.
– А чего ж ты, хвост поросячий, меня до инсульта напугал?! – пошла быком на кавалера матушка. – Чего ж ты, жижа навозная, меня тюрьмой стращал, а?! С чего это в твою пустодырую башку взбрело, что он скончаться должен?! Мало нам было неприятностей!
– Ну да! Ну и сказал! Потому что ты ему такую вкуснятину накладывала! А меня и не кормишь! Вот я и позаимствовал! Сидел себе дома, смотрел телевизор и питался его передачкой. А к телефону сознательно не подходил. Как же я подойду, если я должен в больнице находиться. А потом струхнул, конечно, думаю, а что если Дусе приспичит еще зачем к Свистунову обратиться? Они вдвоем-то из меня куриный фарш сообразят, факт! Вот и возгорелась у меня в голове прекрасная мысль – сказать вам, что он, болезный, скончался… Липушка!.. Уй-й-й! Дуся, свяжи мать, она мне все органы всмятку… Ого!.. Олимпиада! Ты же светская женщина! Ты же… Ду-у-у-сссс…
Похоже, светская женщина решила всерьез удушить гостя. Дусе пришлось немного расцепить ее руки, и Макар Семенович ракетой вырвался в подъезд.
– Дуся! Отпусти меня немедленно! Я буду искоренять ложь! Начну с Макарки! – тяжело дышала Олимпиада и рвалась за дверь.
– Ну все уже. Хватит концертов, – прижал матушку к груди сын и с силой гладил ее по голове. – Все. В конце концов это не так плохо, что Свистунов живой оказался. Одной загадкой меньше.
– Если б ты знал, как мне уже эти загадки… – опустилась в кресло мать. – Завтра давай отдыхать. Ничего не будем делать, только лежать и смотреть телевизор.
Дуся пока не придумал лучшего плана, поэтому согласился. С вечера он заказал маменьке к полднику пирогов с капустой и строго-настрого велел раньше пирогов его не будить. Олимпиада Петровна глубоко понимала переживания сына и пообещала его не трогать.
Ровно в половине восьмого утра Дусю вырвал из сна ее заполошный крик:
– Сынок! Дуся! Деточка моя, немедленно вставай! Взошла твоя звезда!
