– Оплатила. В том-то и дело, – возмутилась Аллочка.
– Лучше бы нам деньги отдала, за квартиру бы заплатили, – поджала губы Гутя.
– Конечно, лучше! – яростно согласилась Аллочка. – Да если б я знала, что я так деньгами швыряюсь, я бы себе квартиру купила! А тут…
– И что ты еще сделала? – наседал Фома.
– Еще какие-то деньги кому-то давала, девушку к вам в клинику устроить взялась.
– Ну, уж это – шиш! – подскочил со стула Фома. – Она еще к нам кого-то устроить взялась! Да я после всех этих событий сам там еле держусь. А ты меня спросила? А главного нашего?
– Да еще бы меня кто-то спросил! – не выдержала Аллочка. – Я, конечно, понимаю, у нас мозговой центр – это ты, Фомочка. Но и я не такая дура, чтобы подобные вещи вытворять. Я говорю – соседи все это знают, а я – ни в зуб ногой. И главное, они меня каким-то образом все в лицо узнают. Я их знать не знаю, а они здороваются. Уважают. А водитель еще и адрес мой выучил. Телефончик запомнил. Кстати, я ему позвонить обещала.
– М-да, непонятно, – пробормотала Гутя.
– И, если разобраться, – почесал подбородок Фома, – тут надо подумать. А ты точно стоянку им не оплачивала?
– А ты мне деньги давал? – повернулась к нему Аллочка.
– Ну-у, может, ты клад нашла или толстый кошелек?
– Ха! Нашел добрую фею, – фыркнула Варька. – Ты сам-то понял, что сказал? Нашла Аллочка кошелек – и давай по садикам бегать, детей чужих устраивать. Да у нее бы в комнате коробками шоколадные конфеты лежали, в прихожей дубленки с китайского рынка в тюках валялись бы, а на столике – патронташ с дешевой помадой. А вместо этого – дорогущее черное пальто, платье строго фасона.
– И в самом деле, – проворчала Гутя. – Почему Максим тебя как вдову нарядил? Прямо как знал.
Аллочка взглянула на сестру огромными глазами и прошептала:
– Мне кажется, он именно знал! Именно знал, что умрет, что его инфаркт хватит. Он же не только платье купил, он мне даже могилу свою показывал заранее.
– Могилу? – вытаращилась Варька.
– Вы же помните, я рассказывала вам, что мы с ним на кладбище были? Вы еще сказали, что лучше б он меня в ресторан сводил. Я тоже думала, лучше, а он – на кладбище. И главное, там уже никого не хоронят, а он ведь договорился как-то, и хоронили его именно на том самом месте, куда он тогда пальцем ткнул.
– Ерунда, – немного подумав, произнес Фома. – Он не мог предвидеть, что скончается от инфаркта. Да так, чтобы заранее себе могилу забронировать, еще скажи, что он и на свидание тебя пригласил специально, чтобы ты к выносу тела успела.
– Ты, конечно, врач, тебе виднее, но вынос тела на час дня был назначен, – кивнула Аллочка. – И свидание – на это же время. А ведь какой дурак в час с любимой девушкой встречается? Мог бы и попозже. Просто мистика какая-то.
– Никакой мистики! – махнула рукой Гутя. – Сейчас ложимся спать, а завтра с утра едем к его соседям, надо посмотреть, что за дикое уважение к тебе людей обуяло? И сразу говорю, я – с тобой!
На этот раз Аллочка и не думала возражать. Она уже и без того жалела, что сестру не послушалась, а ведь та как чувствовала – не пускала ее. Ну и чем не мистика?
Утром Гутя сама разбудила Аллочку, без лишних разговоров усадила ее за стол и накормила геркулесовой кашей. Аллочка не слишком жаловала овес, что она – лошадь, что ли, но сегодня спорить не стала. Надо было скорее позавтракать и нестись к соседям Максима, очень уж беспокойно было на душе у храброй сыщицы. Да еще это наследство волновало – правда ли, что Максим на нее все переписал? С одной стороны, почему бы и нет, если он вокруг ее имени развернул такую рекламную компанию, а с другой – это уж совсем! Денег у Родионова много, и если Аллочка станет наследницей… За чьи-то стоянки она, конечно, платить не побежит, но уж применение деньгам найдет.
До дома Максима Михайловича сестры добрались быстро. А вот до соседей им дойти так и не удалось, сегодня возле дверей элитного дома восседала злющая, как цепная овчарка, тетка.
– И куда вас прет? – накинулась она на Аллочку.
– Как это – куда? К Максиму Михайловичу, – вытаращилась от возмущения та.
– А он мне не говорил, чтобы я вас пропускала, – завращала глазами тетка. – А потому… Вот когда он скажет, тогда и…
– Да вы с ума сошли? – задохнулась Аллочка. – Как же он скажет, если он помер? Вчера схоронили. Вы что, не знаете?
– Не знаю. Ничего я не знаю! Меня вчера здесь и не было, вчера тут другая работала, а я сегодня первый день. А вот она всех пускала, поэтому ее и уволили.
– Из-за чего уволили? – не могла понять Аллочка. – Она такая добрая была, не ругалась, хотя я ее и не видела никогда.
– Вот в том-то и дело! – обрадовалась новая вахтерша. – Ее никто не видел, а посторонние прямо целыми делегациями сюда топали. А потом оказалось, что неизвестные люди обворовали квартиру профессора, у жилички с третьего этажа куда-то подевалась собака, огроменный дог, а несчастного Родионова и вовсе кто-то убил!
– Убил? Кто это вам сказал? Он же сам умер! – опешила Аллочка.
– А я его не спрашивала, сам или ему помогли. Главное, был человек – и нет его теперь. Так что вы тут не толкайтесь. Проваливайте по добру по здорову, а то – к Максиму Михайловичу они пришли, больно вы ему нужны, да и нет его, на кладбище он.
– И все же, кто вам сказал, что его убили? – наседала Гутя.
– Да все говорят. А вам-то что? Из милиции вы, что ли?
– Нет, но…
– Так и ступайте, ежели нет.
Вероятно, так и пришлось бы сестрицам «ступать», если бы Гутю не осенило.
– А вы не можете нам рассказать, каким был Родионов? С кем он дружил? Кто к нему приходил, особенно в последние дни?
Женщина вытаращилась на Гутю, как на говорящую муху:
– Вы что, совсем русский язык не слушаете? Я ж вам говорю, я здесь первый день. Откуда я знаю, кто к какому-то Родионову приходил? Я вообще не знаю, кто тут что делает, еще не успела присмотреться. А вот когда недельку посижу, тогда я у любого человека подноготную выучу, назубок буду знать. Тогда уж ко мне тем более никто не подойдет. А эта дурочка сидела тут, только место зря занимала. А я теперь…
– А нельзя ли узнать, где сейчас эта «дурочка» место занимает? – вежливо поинтересовалась Аллочка. – У нее телефон-то, наверное, остался?
– Телефон-то, отчего ж не остался, остался, вон их сколько записано.
Перед ней на стареньком письменном столе, которые раньше грудами стояли в любом ЖКО, лежало толстое стекло, а под ним лежал список всех жильцов, их домашние, сотовые и рабочие телефоны. Аллочка даже разглядела фамилию – «Родионов», только никак не могла рассмотреть цифры. А противная тетка просто не подпускала к столу сестер.
Но тут в двери вошел незнакомый высокий господин с лохматой собакой. Все пузо у собаки было мокрым от грязи, господин хмурился, и вахтерша кинулась к нему с упреками:
– Ну и где ж вы так собачку устряпали? И что, на руках ее до двери потащите? Да что я спрашиваю, конечно, на руках, потому что я вам ее на пол поставить никак не разрешу, что мне, опять пол подтирать?
Господин пытался доказать, что собачку на руках ему никак не донести, вахтерша пыталась убедить его, что он еще не знает, на что способен. И она ему докажет, что собачку он руки ухватит и потащит аж до самого своего этажа. И даже встала к мужчине поближе, чтобы помочь ему эту собачку на руки взгромоздить. В свою очередь, животное попыталась объяснить настойчивой блюстительнице порядка, что, в сущности, она – псина и призвана хозяина охранять, у нее для этого имеются зубы, и собачка тут же их и показала. Вахтерша пришла в неописуемый восторг – или в негодование, собачке было непонятно, но что-то такое с тетенькой сделалось, отчего она заверещала пожарной сиреной.
Все эти разбирательства Аллочка с Гутей не имели счастья наблюдать, потому что быстро списывали
