распадался – нарезка же. Да и поднос Василиса заставила застелить свежим полотенцем.
– Совсем другой вид, – качнула она головой.
Вид и в самом деле был другой, что немало подняло авторитет Василисы в глазах собравшихся.
– А теперь все выстроимся в шеренгу… по линеечке, по линеечке… – вовсю командовала Василиса. – Улыбаемся, приготовили рис, мелочь, это все кидать на молодых будем… Ну кто макароны притащил? Совсем, что ли, с традициями не знакомы? А ну как невесте макарониной в глаз?!. Ножки вот по этой полосочке… Таракашин!! Куда пристроился? Выдь из строя, позорище мое!.. Товарищи! Сомкнем ряды! Куда вас понесло, господин хороший?! Я говорю – в строй!.. А, это просто так – прохожий… Ну так проходите, чего затормозили? Прохо… А вон не ваша машина? Чего ж они, украсить ее не могли, что ли?.. Значит, они выходят, и мы все хором…
Все было так хорошо налажено, гости выстроены в ровненькие линеечки, впереди маялась Валентина с караваем в пакете. Но едва машина стала приближаться, как все ряды спутались, мужчины с криком: «Качай ее!!» кинулись к маленьким «Жигулям» и ухватились за колеса.
– Господа!! Господа!! Все по местам!!! – надрывалась Василиса, но ее никто не слушал.
– Вась! Да брось орать, – успокоила подругу Люся. – Пойдем в дом. Они сейчас придут, а мы их с музыкой встретим, там уже и начнешь.
Василиса согласно кивнула и поспешила в подъезд. Номер квартиры Люся запомнила, но и без этого было ясно, в какой квартире свадьба, – нужная дверь оказалась украшена букетами из сухих цветов, капроновыми ленточками и почему-то только зелеными шарами. У дверей их встретила седенькая старушка, вообще сначала не желавшая их пускать.
– А вы ишшо кто таке?! – недобро стрельнула она глазами. – Понабежали на нашу голову… Нешто вас всех прокормишь?
– Бабушка, мы по работе, за стол не сядем, – привычно отмахнулась Василиса, и старушка отошла.
А молодые уже поднимались и возле самых дверей притормозили на одну только секундочку. И тут Люся грянула марш! Этот момент у нее всегда получался особенно волнующим. Правда, от волнения грянула не Мендельсона, а «Прощание славянки», но этого и вовсе никто не заметил. Василиса молодых у порога не встречала, она уже стояла возле столов, держала руки под грудью пирожком и сохраняла на лице торжественное выражение.
Едва новобрачные умостились за стол, как до Василисы вдруг дошло – она совсем не помнит имени жениха и невесты! Ну, то есть как не помнит… попросту не знает! Вчера она, конечно, запиралась у себя в комнате и даже делала вид, что работает над сценарием, но… Боже мой! До сценария ли ей было, когда у нее перед глазами так и плавал Эдик со своей обворожительной улыбкой! И Антон так ласково заглядывал в глаза… И, понятное дело, она сценарий даже не открыла. А сегодня… а сегодня ей было просто некогда. Нет, ну со сценарием проблем особенных не возникло: они с Люсей уже давно знали все сценарии назубок – не первый день в тамадах – и понимали друг друга с полувзгляда. Однако ж… Назвать по имени невесту, а потом и жениха все же надо было.
«Ничего, потом у Люси спрошу», – решила Василиса и хорошо поставленным голосом завела.
– Молоденький жених! И девочка-невеста!
Среди гостей поплыл недобрый шепоток, но Василиса, закатив глаза, продолжала:
– Как жаль, что среди них мне не найдется места!!
Глаза все же пришлось открыть, потому что Люся как-то недобро шипела рядом и пребольно пинала ее в ногу. С обворожительной улыбкой Василиса вперила глаза в молодых и охнула – вот уж никуда от классики, буковка к буковке! То есть «молодая была не молода», да еще как! Женщине под фатой стукнуло наверняка все пятьдесят с большим лишком, а женишку и того больше. То есть заготовка про девочку- невесту трещала по всем швам. И имени, черт возьми, она так и не узнала!
– Чтоб было счастье молодым, давайте все упьемся в дым! – рявкнула Василиса избитую поговорку и первая дерябнула шампанского.
Упиться в дым все как-то быстро согласились и приступили к процессу вплотную – рюмочки поднимались с интервалом в пять минут. Понятно, что очень скоро вмешательство какой-то тамады с баяном и вовсе не потребовалось. Гости успешно развлекались сами.
– Любка!! Лю-юб! – кричала какая-то подвыпившая подружка. – А помнишь, как ты в первый раз Кольку увидала, а он весь пьяный валялся, помнишь?! Ты еще тогда сказала: «И так-то прыщ прыщом, плюнуть жалко, да к тому же пьет!» А вот теперь у вас с ним свадьба!
– А потому как любовь! – пьяненько мотал головой старичок, по всей видимости, родственник жениха. – Он ить, Колька-то мой, так Любашу любит, так ее… прям любит и все! Опять же – жить ему негде, как же не любить!
– Господа!! – вскочил вдруг Таракашин, который тоже просочился за стол и оставаться в тени не желал. – Господа!! Я предлагаю выпить за… я предлагаю мне налить!
– Нет, а давайте выпьем за деток!! Любка! Ты ему роди сразу двойню – тебе денег дадут!! Верка! Они тебе еще братиков наделают!
– Госсыди, прям каких-то братиков придумали… Мам! Не слушай ты их! Куда тебе рожать, сама-то думай! С этим вон пожила недельку, мы его турнули, и всех делов, а если братики пойдут? – возмутилась девушка с хвостом, по-видимому дочь невесты – Верка.
На Верку дружно загудели, и гул продолжал нарастать. Василиса, немного захмелевшая от бокала шампанского, бодро заскакала возле Люси с баяном и затрещала частушку:
– Мне, невесте, триста лет, и двести лет миленочку! Но зато ему в обед я рожу ребеночка!
– Васька, какие триста лет? Ошалела? – вытаращив глаза, страшно прошипела Люся. – Побьют сейчас и правильно сделают!
Но тамаду бить не торопились. Все коллективно накинулись на Верку, которая прямо-таки нахально выступала против президентской программы.
– Любка!! Ты Верку даже и не слушай! Роди! Хрен с ними, не братиков ей, а сестренок!
– Мам! Ты только представь себя беременной! Этот же удод сразу сбежит!
– Это тебе пора сбегать! Двадцать пять лет, а все на мамкиной шее! Мамке позавидовала, да? И когда тебя только в замуж возьмут?!
– Да не берут ее, сбегают ухажеры, хоть ты их клеем намазывай!
– Чего это от меня сбегают? – вскочила со своего места Верка и грозно блеснула очами. – И кто это от меня сбежал! Юрка Никитин? Он и не сбежал, он на Наташке женился! Валерка? Тот и ваще не мой бойфренд был. Это когда его Анька шуганула, так он ко мне просто переночевать забегал. Эдик? Тот и вовсе помер… Андрюха? Тот…
– А вот и нет, доченька! – со своего места уточнила маменька. – Эдик сначала от тебя сбежал, а уж потом помер-то!
– Это какой Эдик? – насторожилась Василиса.
– Да был тут у нее один, – отмахнулась женщина, которая сидела к Василисе ближе всех. – Красивый такой парнишка, его еще по телику показывали. Да чегой-то не удержался у Верки-то, помер. Она ж ить такая стерва, прости господи, из-за нее кто угодно копыта отбросит.
– Колька! Коль, а я те грю!.. Слышь, а я грю – ты перед дочкой-то не пасуй, чуть что не так – ремнем ее по заднице! Ремнем!
– Ага! Я и сама ремнем кого угодно!
Люся уже играла какую-то веселенькую полечку, чтобы скандал не перерос в драку. А Василиса, начисто забыв про свадьбу, присела возле разговорчивой женщины и пыталась из нее выудить все, что та знала.
– И скажите – как давно они дружили? Ну, Эдик со стервой? – подперла она кулачком щечку. – Чего разбежались-то?
– Да и не долго совсем, Любка рассказывала. Я ить и не знала ничего про этого Эдика, а тут…
– Вася!! Ну давай же работай! – рявкнула на подругу Люся. – Они сейчас передерутся все!
– Да успокойся ты, начнут драться, уйдем – мы не можем работать в агрессивной сфере. И потом за все уже уплачено, – отозвалась Василиса и снова уставилась на соседку. – А кто вам про него рассказал? Ну, про Эдика?
– Дак Любка ж и рассказала! – охотно делилась соседка. – Она. Тут как-то к ей забежала, а она в
